Настоящая грязь находится у нас внутри. Всё смывается чистой водой или очищается воздержанием, но только добро в состоянии очистить твое сердце . | 21+
В России начал действовать закон, который позволяет переводить заключенных в исправительные учреждения тех регионов, где проживают их ближайшие родственники. Соответствующий документ подписал президент России Владимир Путин 1 апреля, с момента подписания должно было пройти 180 дней.
Осужденного могут перевести в другое место один раз в течение срока по его письменной просьбе или, в случае его согласия, по заявлению близких родственников. Если в регионе, где живут родные, нет подходящего учреждения, то заключенного переведут в тот субъект, который будет ближе всего к нужному.
Закон определяет как близких родственников лиц, состоящих в браке с отбывающим наказание, его родителей, детей, усыновителей или усыновленных им, родных братьев и
Новые правила распространяются как на тех, кого приговорили к лишению свободы, так и на приговоренных к принудительным работам.
Кроме того, вступившие в силу нормы изменяют порядок перевода заключенных, если в регионе его места жительства или места осуждения нет подходящего типа исправительного учреждения. Теперь осужденного должны направить в ближайший к такому региону субъект, а не в любой другой, как это было раньше.
Председатель комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников пояснял, что подобные изменения позволят заключенным поддерживать общение со своей семьей.
Подготавливать соответствующий законопроект Минюст России начал еще в 2018 году. В работе над ним участвовала уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова, целью документа называлась гуманизация уголовно-исполнительного законодательства. Как отмечал Минюст, она поможет заключенным сохранить социально полезные связи.
Министерство труда и соцзащиты населения Ставропольского края проводит комплекс мероприятий по обеспечению работой инвалидов, выпускников высших и средних учебных заведений, а также других незащищенных слоев населения. На эти цели с 2017 года регион направил более 10 миллионов рублей.
Перечень категорий для граждан расширяется, поэтому с 2020 года в стажировках могут принять участие люди, освободившиеся из мест заключения.
Проект реализуется на Ставрополье с 2012 года, а три года назад это направление работы включили в госпрограмму «Развитие сферы труда и занятости населения» и перевели на региональное финансирование. На реализацию направления из краевого бюджета с 2017 по 2020 годы выделили 10,5 миллионов рублей. Власти продолжают включать новые категории граждан, отметили в Правительстве Ставропольского края.
Программа направлена на возвращение к трудовой деятельности, адаптацию в коллективе, сопровождение и закрепление на предприятиях граждан.
Только с 2017 года в стажировках приняли участие свыше 300 человек, а каждый второй получил постоянную работу. За счёт средств бюджета Ставропольского края компенсируются расходы в размере минимальной оплаты труда тем работодателям, которые устроили стажёров.
«Ставропольский край – единственный в стране регион, который включает в стажировки самые незащищенные на рынке труда категории граждан. За каждым из них закреплен наставник из числа более опытных работников. На оплату наставников из бюджета края выделяются средства в размере половины минимальной оплаты труда», — рассказал замминистра труда и социальной защиты населения края Борис Семеняк.
22 сентября шесть вертолетов ФСБ спустились в долину Города Солнца у Сухой горы. Силовики забрали с собой все руководство Церкви последнего завета, общины Сергея Торопа, сейчас более известного как Виссарион. За неделю до этого корреспондентка «Таких дел» побывала в общине
Ранним утром рассеялся густой туман, мягкий золотой свет залил крыши деревянных резных домов, сады в осенних цветах, скульптуры, пруды с кувшинками, фонтаны и шелковые зеленые газоны Города Солнца. В отличие от классической утопии Томазо Кампанеллы, этот город реально существует в предгорье Саян, близ озера Тиберкуль, в полутора тысячах километров от Красноярска. Здесь находится Обитель Рассвета, центр общины Виссариона, основателя нового религиозного движения в постсоветской России. Власти предпочитают называть виссарионовцев религиозным объединением и уверены, что они действуют незаконно.
Город маленький, жителей всего триста человек, но еще около пяти тысяч живут в окрестных деревнях. Для таежной деревни здесь необычно все — от клубники и арбузов на грядках в конце сентября до количества счастливых людей. Улыбки на лицах — это первое, что бросается в глаза, а еще дети — их здесь почти треть населения. Они красиво одеты, ходят в школу с причудливой крышей как у хоббитов в Шире, а после школы занимаются садоводством, музыкой, балетом, рисуют, играют в детских музыкальных ансамблях или просто гоняют по улицам на великах с толстыми шинами. В общине никто не ругается матом, не пьет, не курит, не ест мясо, но уже три десятилетия все верят, что высокий бородач в красном бархатном хитоне, в прошлой жизни милиционер Сергей Тороп, — их Учитель, Виссарион, мессия, новое воплощение Христа.
Штурм
22 сентября рано утром шесть вертолетов ФСБ спустились в долину Города Солнца у Сухой горы. Правоохранители арестовали руководителя общины и двух его ближайших друзей, Вадима Редькина и Владимира Ведерникова.
Дети играют на одной из улиц Обители Рассвета. Фото: Сергей Карпов для ТД
Жительница Обители Рассвета Елена Плотникова звонит мне по фейстайму, голос ее дрожит:
«Сюда движется колонна, около тридцати машин. Военные с оружием приехали около 6.40, разбили лагерь в центре Обители, забрали Учителя и Вадика на вертолете… Они привезли с собой клетки для психически больных. Мне страшно за детей! Я говорю мужу: “Женя, что будет с детьми?”».
Миша Плотников спит в доме своих родителей в Обители Рассвета
Фото: Сергей Карпов для ТД
Мы виделись с 48-летней Еленой за неделю до штурма, когда в Обители его еще ничего не предвещало. Лена показывала мне альбом с фотографиями своих родителей, инвалидов детства.
Евгений Плотников на берегу озера Тиберкуль, которое считается священным для последователей Виссариона. Последовательница Виссариона Елена Плотникова на кухне в своем доме в Обители Виссариона
Фото: Сергей Карпов для ТД
— Почему ты здесь, на горе, в тайге?
Полина и Миша Плотниковы
Фото: Сергей Карпов для ТД
— Это длинная история. Я родилась в доме инвалидов в семье двух колясочников. Мать Тамара перестала ходить в три годика после плохой прививки от полиомиелита. Отец мой Борис родился без ног, на руках только по одному пальцу. Мама с папой поженились в доме инвалидов. Во время первой беременности врачи сделали маме аборт, потому что инвалидам не полагалось иметь детей. Беременность мной они скрывали. Меня у них забрали, отправили в детдом, где я росла несколько лет. Тогда папа научился вязать двумя пальцами, чтобы забрать меня из детдома и обеспечивать свою семью. Меня родители вырастили в крошечной комнате в доме инвалидов. Как-то мой друг, когда мне было 17, позвал меня на встречу с Учителем. Потом я привела его к нам в дом инвалидов, познакомила и его, и Вадика Редькина с моими родителями. Все в моей жизни изменилось, когда я переехала сюда, в Обитель. Я родила семерых детей, у меня любимый муж, мы здесь счастливы.
Ленин муж Женя играл в тот вечер с маленьким двухлетним сыном Мишей, их десятилетняя дочь Полина качалась на качелях. Старшие сыновья помогали родителям с ремонтом, дочери жили в городе — как и большинство выросших в общине детей, старшие дети Лены выбрали мирскую жизнь.
Обитель Рассвета
Фото: Сергей Карпов для ТД
Когда Лена позвонила мне во вторник, она старалась улыбаться, но получалось это плохо.
«Я прошла огонь, воду и медные трубы в детстве, росла в детском доме, в интернате с двумя родителями-инвалидами детства. Я нашла здесь покой, а теперь к нам пришли и развернули здесь буквально военную операцию, напугали наших детей. Против кого операция?»
Благоприятные условия
За несколько дней до штурма я разговариваю с лидером общины. Сергей Тороп, а ныне Виссарион, говорит медленно, приглушенным голосом, улыбаясь:
«И вот в данном времени в России сложились благоприятные условия, чтоб именно здесь реализовать то, что необходимо во благо всего рода человеческого. Мы хотели жить в мире со всеми, нам не важно было, кто какого вероисповедания, важно лишь то, что мы жить будем вместе, а время потом покажет, кто что и как понимает. Главное было прийти сюда, оказаться внутри дружеского окружения. Постоянное ощущение присутствия добра рядом с тобой — это самое ценное. Пожалуйста, в Сибири навалом места, пусть приезжает кто хочет и пробует жить как мы. Он сразу почувствует дружеский контакт, искренние, человеческие взаимоотношения».
Виссарион, в миру Сергей Тороп, во время интервью журналистам
Фото: Сергей Карпов для ТД
Переезжать в общину Виссариона сейчас вряд ли самое лучшее время. Обыски и допросы начались в декабре прошлого года, за несколько дней до задержания рассказывает мне «Устроитель» общины Владимир Ведерников, широкоплечий, высокий и стремительный, в шапочке, похожей на тюбетейку. Он приехал в Красноярский край почти три десятка лет назад из Кишинева, восемнадцать лет работал ответственным за семь храмов, культурных центров, школ мастеров в пятнадцати таежных деревнях, где проживают последователи Церкви последнего завета.
Подсвечник на срубленном столе в Обители Рассвета. Всю мебель и большинство утвари последователи Виссариона производят своими руками
Фото: Сергей Карпов для ТД
«Представители ФСБ в штатском пришли к нам в частную школу с обысками, а ко мне домой приходили уже несколько раз. Без ордера изъяли всю технику, документы, литературу, архивы. Восемь мешков вынесли! Допрашивал меня местный майор ФСБ, интересуясь, как мы якобы силовым путем угнетали людей, вымогали деньги, воздействуя на сознание верующих психотропными веществами, — рассказывает Ведерников. — На допросе меня спрашивали, где захоронены члены общины, умершие от голода, холода или пыток, используем ли мы в храмах ладан — это я вам дословно цитирую — или другие психотропные средства, насилуем ли несовершеннолетних. Мне говорили впрямую, что, раз такие люди пришли нас допрашивать, они уже не уйдут. Это наш дом, мы никуда не уйдем из него. А если Учителя сделают великомучеником, вера только усилится».
Последний завет
Переселение, а для кого-то бегство, началось больше четверти века назад. Мечтатели, эскейписты, искатели духовного просветления, городские интеллигенты, запоем читавшие Даниила Андреева, Карлоса Кастанеду, Рерихов и Блаватскую, священные тексты Библии и Трипитаки, ехали строить на горе Сухой религиозный ашрам, новое общество, новый ковчег. Ехали со всей страны вслед за высоким голубоглазым Сергеем, Христом Сибири, Учителем, Папочкой, Виссарионом. В 2000 году они были официально зарегистрированы Минюстом как Церковь Нового Завета, со своим уникальным жизненным укладом и строгими правилами во всех областях личной и общественной жизни. Землю взяли в аренду на 50 лет.
Последователи Виссариона на Храмовой площади во время воскресной литургии в Обители Рассвета
Фото: Сергей Карпов для ТД
Последовательница Виссариона Екатерина Палкина приехала в Обитель Рассвета в 2018 году из Новосибирска после долгих духовных поисков
Фото: Сергей Карпов для ТД
Основатели общины любят рассказывать о строительстве первых домов в тайге в ранних девяностых, как годами жили в палатках, накрывая их полиэтиленом. Утром вода в ведре замерзала, вылезать из спальников не хотелось, кому первому приспичит выскочить на мороз, тому и печку растапливать. Они уверены, что выжили, окрепли и встали на ноги благодаря молитве и учению. Слова Виссариона, даже его интервью становились текстами Последнего Завета. Сегодня учение насчитывает восемнадцать томов, темно-красные книги с золотыми буквами на обложках стоят на полках в каждом доме последователей Виссариона.
Последователь Виссариона Владимир приехал в Обитель Рассвета в 1994 году из Санкт-Петербурга, где был уличным музыкантом
Фото: Сергей Карпов для ТД
Последователи Виссариона поднимаются в Небесную Обитель, чтобы продолжить воскресную литургию
Фото: Сергей Карпов для ТД
Во вторник, после ареста трех лидеров общины, адепты пересылали друг другу последнюю главу летописи:
«Вадим (Редькин) видел в последние месяцы, в последние дни, что чувства Учителя, изменяясь, позволяли Ему все тоньше и сильнее ощущать боль мира и боль, приносимую ошибками тех, кто шагнул за Ним. Отчего, естественно, возрастало требование Христа к миру, к верующим».
Встреча последователей Виссариона с Учителем в Долине Слияния
Фото: Сергей Карпов для ТД
«Любое дикое, неразумное проявление отзывалось в Нем все большими вспышками боли и негодования на то, как неразумные дети превращают дом Отца своего в непристойное место, коему даже трудно дать название».
В общине говорят, что, даже если запретят их веру, уничтожат их литературу, они найдут все тома в интернете.
Жить по написанному
Личная жизнь Виссариона находится под пристальным вниманием журналистов, местных органов власти, а также и следственных органов.
«Он весь как на ладони, — рассказывает Марина Пятакова, школьная учительница из Города Солнца. — Все знают его жену, красавицу Сонечку, всех его детей, — они росли, играли, учились вместе с нашими детьми».
Последователи Виссариона поднимаются в Небесную Обитель, чтобы продолжить воскресную литургию
Фото: Сергей Карпов для ТД
Сейчас Виссариону 62 года. Его первая жена, Любовь Тороп, ушла из общины после тяжелого для многих женщин эксперимента с полигамными браками.
Как и по всей России в общине было больше женщин, и Виссарион, заботясь о том, чтобы его народ плодился и размножался, попытался убедить женщин не ревновать, а мужчин — не бояться двоеженства. Но даже у его собственной жены не получилось это выдержать, и Любовь покинула основателя общины. Вслед за этим распались и другие треугольники.
На допросах следователи называют общину «тоталитарной сектой», поселенцы же говорят, что все ключевые решения принимаются сообща, на вече. Нерешенные вопросы задают Учителю — теперь, когда он за решеткой, члены общины собираются жить «по тому, что уже написано». Его последователи говорят: «У вас в миру политиков расстреливают, травят, а мы живем в мире и согласии больше двадцати пяти лет».
Последователи Виссариона поднимаются в Небесную Обитель, чтобы продолжить воскресную литургию
Фото: Сергей Карпов для ТД
В миру Дарья работала учителем русского и литературы в Санкт-Петербурге, зачитывалась лирикой Серебряного века. Мы сидим в ее просторном доме, где Дарья консервировала на зиму овощи для мужа и двух детей.
«Большинство подростков уходят из общины, кто-то поступает в ВУЗы, кто-то едет в город работать. Здесь они никогда не видят ссор дома — по нашей вере мы не можем подумать плохо о другом человеке», — рассказывает Дарья.
Дети участвуют в викторине после праздника первого учебного дня
Фото: Сергей Карпов для ТД
Я спрашиваю Дарью, есть ли в культе Виссариона черты Джонстауна, секты, закончившей массовым самоубийством. Она смотрит на меня рассеянно, слушает мужа, продолжает перечислять плоды счастливого сосуществования в общине. Муж Дарьи Александр, тоже бывший петербуржец, сидит и режет скульптуру медведя из дерева. Потом она пойдет на продажу.
Экстремистская организация
В середине сентября в общине еще все было благополучно. Мы зашли на репетицию оркестра — играли Вивальди, Генделя, Бизе, аккомпанируя двум бывшим голосам театра Станиславского и Большого. После репетиции два музыканта оркестра обсуждали дела, далекие от искусства. Полковник Малека говорит, что в прошлой жизни работал юристом в ГРУ, а теперь играет на бас-гитаре в сибирском оркестре. А полковник Алексахин, в подчинении которого в Чернобыле были почти тысяча ликвидаторов, играет на кларнете.
Малека рассказывает:
«Нас почти тридцать лет не трогали, хотя проверки были, но чтобы так интенсивно — это впервые. К нам пришли из ФСБ, допрашивают людей по деревням с особым старанием, явно ищут что-то негативное. Меня что-то нелепое спрашивали: вопросы связаны с нашим питанием, с образом нашей жизни, с верой».
Дети участвуют в викторине после праздника первого учебного дня
Фото: Сергей Карпов для ТД
Александр ушел в тайгу в 2004 году, полностью разочаровавшись в своей московской жизни.
«В миру у меня внутри был негатив ко всему, чем я занимался. Хотя поначалу юриспруденция увлекала, не нравилась сама суть этого процесса. Потом я понял: люди просто не умеют договариваться, решать друг с другом обычные жизненные задачи, уступать, соглашаться — как что не так, сразу бегут в суд. Никто на работе не мог понять, почему я решил уйти сюда. Пытался объяснять, так же, как в последние дни пытался объяснить следователям, почему я поверил. Мне сказали, что допрашивают меня в качестве свидетеля по делу о создании Церкви последнего завета, “экстремистской организации”. Похоже, есть намерение нашу веру запретить».
Последователи Виссариона Олег и Владимир реставрируют купол храма Церкви Последнего Завета в деревне Петропавловке
Фото: Сергей Карпов для ТД
Насколько известно общине, по обвинению в экстремизме проходят пятеро верующих, включая «Учителя Виссариона» и его ближайших друзей. Своими мыслями по этому поводу делится бывший полковник МЧС Владимир Алексахин. Он работал спасателем в Чернобыле и на Дальнем Востоке, принял веру Виссариона и переехал сюда, в Красноярский край, в последний год прошлого века: «Научился садоводству, взял в аренду землю в центре Абакана, разбил парки “Сады Мечты” и “Вдохновение”, бизнес приносил неплохой доход, я пожертвовал общине миллионы рублей на технику, на семена, рассаду — все с пользой. А потом и сам с семьей переехал на Гору. Я не могу сказать, что считаю Учителя Христом, он для меня в первую очередь дорогой друг. Мы семьями путешествовали в Таиланд, в Италию, я оплачивал наши поездки».
То, что произошло со съемочной группой, РЕН-ТВ называет нападением, а последователи Виссариона — провокацией. Теперь в Городе Солнца можно работать только с сопровождением. Меня водили по общине трое детей, десятилетняя Полина Плотникова, ее двухлетний братик Миша и подруга Полины, восьмилетняя Света.
Храмовая площадь в Обители Рассвета
Фото: Сергей Карпов для ТД
О виссарионовцах годами говорили, спорили, писали, снимали телесюжеты, и вот в начале этого года деятельностью Виссариона заинтересовались не только журналисты. Против его последователей завели семь уголовных, четыре административных и два гражданских дела. Когда спрашиваешь, что у вас происходит, отвечают коротко: «К нам пришли».
Челябинская область входит в пятерку регионов по повторно совершаемым преступлениям и находится на пятом месте в стране по распространенности ВИЧ-инфекции, носителем является каждый сотый южноуралец. И это далеко не полный список проблем, первопричина которых так называемый спецконтингент – граждане, освободившиеся из исправительных учреждений и не нашедшие себя в «мирной» жизни. Просто не сумевшие это сделать и вынужденно взявшиеся за старое. В регионе есть несколько организаций, которые помогают бывшим зэкам встроиться в общество, ресоциализацией занимаются и полиция, и ГУФСИН, и несколько фондов и НКО, но вся работа ведется разрозненно, а потому результаты, хотя и есть, но они пока больше точечные. Сейчас возникла идея – и уже сделаны первые шаги – объединить организации, помогающие экс-заключенным, под эгидой Ассоциации «Социальное бюро», где освободившихся будут возвращать в социум в режиме «одного окна». Как будет выстроена эта работа, какие проблемы бывшим заключенным помогут решить, и зачем все это, в конечном итоге нужно, в интервью Агентству новостей «Доступ» рассказал один из инициаторов идеи, экперт Общественной палаты Челябинской области, гендиректор Фонда «Источник надежды» Алексей Тананин.
- Алексей Валерьевич, ресоциализация заключенных по принципу «одного окна» – идея витала в воздухе?
- Василий Александрович Катанэ, председатель региональной Общественной наблюдательной комиссии, которая занимается обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и содействием заключенным, так же сказал, когда я ему эту идею примерно год назад озвучил – признался, что чувствовал, но не мог сформулировать.
Наш фонд уже более семи лет работает с осужденными, в прошлом году мы с коллегой подали заявку в ОНК. Мы в нее вошли, соответственно, стали чаще выезжать в исправительные учреждения – смотреть, общаться и анализировать работу в этом направлении. И вывод получился не очень радужный: есть три организаций, но каждая из них работает в каком-то своем узком направлении, точечно.
- Например?
- Например, одна помогает женщинам, мужчине не могут предоставить услугу, отказывают. Другая работает только по здоровьесбережению, и если человек пришел с другим вопросом – ему от ворот поворот. Скорее всего, получив пару отказов, он разочаруется и перестанет пытаться – обычная история.
- Получается, ваше «одно окно» – это своего рода межведомственное взаимодействие?
- Скорее, межорганизационное. Мы уже начали в этом направлении работать. Первой задачей было нужно найти какое-то помещение, куда человек мог бы прийти, там пройти консультирование и анкетирование, чтобы определить, какие у него потребности.
- В смысле?
Потому что часто бывает, что сам осужденный не до конца понимает, что ему необходимо в первую очередь, что ему нужно вообще в этом проблема. То есть путаница в головах очень большая. И когда начинаешь раскладывать все по полочкам, часто, бывает, выясняется, что проблема совершенно в другом, чем он видит.
************************************************************ Служба Социальное бюро для бывших заключенных:
Челябинск: - проспект Ленина, 61-Б; - проспект Победы, 141 (отдельный вход с торца).
Копейск: - переулок Славы, 1 (отдельный вход с торца).
- Даже, скорее, интервьюирование, если пользоваться современной терминологией. Проводим глубокое и поверхностное, определяя его потребности. Далее специалист, который находится в том же месте – имею в виду, физически, – переадресовывает его в соседний кабинет или сам начинает работать, если там проблемы по его профилю.
- И какие это могут быть профили?
- Всего направлений работы мы определили три основных. Первое – это здоровье человека и все, что с этим связано: инфекционные заболевания, доступ к лечению, инвалидность. Это практически всеобъемлющее медико-социальное сопровождение людей с такими диагнозами, как, например, ВИЧ-инфекция. Вы же знаете, что Челябинск на 5-м месте по России по ВИЧ, а в исправительных учреждениях – более 20% людей с ВИЧ. И мы эту тему никак не можем игнорировать, потому что если мы этого человека не возьмем на сопровождение, не поможем, не объясним, чтобы он лечился, принимал терапию, он же будет источником распространения и дальше – на половых партнеров и так далее. То есть тут, по сути, стоит вопрос не просто «помочь зэку», а гораздо шире: остановить, например, эпидемию ВИЧ через ключевую группу живущих с вирусом.
В этом же направлении – здоровьесбережение – вопросы по наркомании. Ведь 70% заключенных находятся в колониях по статье 228 (незаконный оборот наркотиков. – Прим. АН «Доступ»), ее даже называют «народная статья», являются наркопотребителями. Не поможешь им после освобождения – все вернется. То есть в этой теме очень много подтекстов, через помощь бывшим заключенным мы, на самом деле, решаем гораздо более широкие вопросы…
Второе направление работы – это права и юридические вопросы, такие как право на жилье, часто бывает, что родственники, пока человек сидит, обманывают и продают квартиру, юридические моменты – восстановление документов, судебные тяжбы, долги, кредиты и так далее. Мы помогаем людям заполнять ходатайства, учим правильно составлять обращение в банк, чтобы банк, например, снизил пени, которые начисляются, пока человек отбывает наказание.
Третье – это социальное направление: трудоустройство, крыша над головой, восстановление семейных отношений, которые часто бывают нарушены из-за недоверия, обид, просто долгого отсутствия, наконец.+
Вот три компонента мы определили. И специалист, когда интервьюирует человека, определяет, на чем делать первостепенный акцент. Например, на здоровье: вот вам нужно сделать инвалидность или продолжить лечение и так далее.
В принципе, освободившись, человек, если он прям сильно захочет, он, конечно, может пройти этот «квест». Но, допустим, ему надо получить какие-то субсидии – он должен идти в социальную службу, ему нужно решить вопросы по здоровью – он должен идти в какую-то больницу, где ему скажут: «Где ваш полис? Идите по месту регистрации».
- И вообще, мы документы через МФЦ принимаем – вы зачем сюда пришли…
- Да! И в конце концов, все пошлют его… в МФЦ. И вот он раз сходит, два – и все, больше никуда не пойдет. Это проверено уже годами работы.
А есть еще очень важный момент – это вопрос дискриминации. И это четвертое направление, по которому мы начнем плотно работать в ближайшее время. Дискриминация людей, которые имели опыт осужденности. Вот буквально сегодня звонок: парня не берут на работу, хотя изначально он работодателя устроил, уже почти взяли, но служба безопасности пробила – а у него есть судимость, ему сказали: извини, мы тебя не возьмем, хотя он хороший электрик, хороший специалист, но… Да, человек оступился, совершил какое-то действие незаконное – и отбыл наказание, освободился, у него семья, дети…
- А что в законодательстве на этот счет написано?
- Это коммерческие организации, и на сегодняшний день они имеют право брать человека на работу или отказывать. То же касается людей, живущих с ВИЧ. Хотя на сегодня каждый сотый житель Челябинской области живет с ВИЧ, но работодатель если узнает – то все! Прямо как от огня, от него отшатывается. Хотя это тоже неправомерно. Есть всего несколько направлений, на которых однозначно нельзя работать людям с ВИЧ – практикующими хирургами, например, они не могут быть.
- И как вы планируете с этим бороться?
- Хотим обратиться в прессу, вынести вопрос на широкое обсуждение, актуализировать тему в обществе.
- А тема, согласитесь, достаточно табуированная…
- Да-да-да. Повторюсь, это спецконтингент: и жулики есть, но много и тех, кто по глупости сел, ошибся, а за время отбытия наказания изменил свой образ жизни и отношение к жизни.
- Но вы наверняка встречались и теми, кто скажет, что помогать таким людям – только время тратить… И приведет пример. Скажем, совсем свежий случай в Ярославле, когда освобожденный изнасиловал и убил двух девочек… Или у нас в регионе был случай, когда отбывший наказание педофил – он был неофициально трудоустроен, кстати – взялся за старое и заманивал детей под предлогом помочь котятам…
- Что касается таких случаев, когда бывший осужденный совершает повторное преступление… Ни для никого не секрет, что есть какой-то процент, так сказать, «хронических преступников» – неисправимых, которые всегда будут совершать преступления. Это факт. И вот наше «Социальное бюро» с принципом «одного окна» как раз поможет определить мотивацию человека, желание изменить свой образ жизни, изменить отношение к труду, обществу, семье, самому себе. Интервьюирование уже дает понять, нужно ли в человека вкладываться и помогать ему. Мы, конечно, стараемся помогать всем, но более глубоко – тем, у кого есть это желание, эта внутренняя мотивация.
Это тема очень актуальная, поскольку долгое время заключенные отбывают наказание и привыкают, что за них все делают.
- Как в детдоме – чай уже сладкий…
- Именно! Он освобождается и не приспособлен к жизни, потому что еду ему готовили – он просто приходил по часам и принимал пищу, работать – там тоже у них по желанию, крыша над головой есть, заботиться особо ни о чем не нужно. И когда он освобождается, он именно неприспособлен… Но судя по многолетнему уже опыту работы, скажу, что большая часть все-таки старается прилагать усилия и каким-то образом адаптироваться в этом обществе. Хотя, конечно, всегда будут люди, которые освобождаются и повторно совершают, в том числе, очень тяжкие преступления. Всегда это было и будет. Но мы не хотим, чтобы из-за, извините за выражение, моральных уродов, страдали все остальные. Там много хороших людей. И много случаев, когда человек попал за решетку, ну, реально по глупости или за компанию – и сразу на три-четыре года. И конечно, освободившись, такие люди, как говорится, локтем перекрещиваются и совершенно не хотят туда возвращаться.+
Но если тут, в реальной жизни, если не он пройдет этот квест адаптации, столкнувшись с дискриминацией, непониманием, какой-то отверженностью, неумением заполнять документы, в конце концов, – его, скорее всего, просто затянет обратно, в привычный мир.
- Алексей Валерьевич, сколько человек работают сегодня в этом социальном бюро?
- На сегодняшний день восемь человек, и этого, в принципе, достаточно.
- И какова «мощность» вашего предприятия – то есть скольким людям и за какой период вы можете помочь?
- У каждого из этих восьми человек расписаны функции: кто-то занимается обработкой анкет, кто-то – кейс-менеджментом, сопровождением. В среднем, кейс-менеджер (считай: социальный работник, хотя это чуть другое) может вести в месяц до 12 человек. У нас сейчас четыре кейс-менеджера, два юриста, один психолог и один информационный менеджер – принимает и интервьюирует.
+
- А ведомства какие-то помогают?
- На сегодня нас активно поддерживает центр СПИДа Челябинской области, Минздрав и министерство социальных отношений, Уполномоченный по правам человека Сударенко Юлия Александровна. В работу по системе «одного окна» включились мы, фонд «Источник надежды», вторая организация – это НКО «Прикосновение к жизни» и третья – Общественная наблюдательная комиссия, ОНК. Также нашими партнерами в этом механизме являются Общероссийский фонд помощи заключенным, у нас есть поддержка Общественной палаты России и Общественной палаты Челябинской области. Все понимают, что это очень важная тема, но ею мало кто занимается, никто не хочет брать ответственность за эту работу.
А мы готовы и сейчас регистрируем Ассоциацию «Социальное бюро», чтобы в нее могли входить организации, которые оказывают помощь заключенным, реабилитационные центры и так далее.
- Конкретные примеры помощи бывшим заключенным уже есть?
- Такие случаи есть, уже около 15-ти за три месяца. Это уже законченные кейсы. Например, человек готовился к освобождению, у него есть целый комплект различных заболеваний – ВИЧ, гепатит, туберкулез. Узнал о своем ВИЧ-положительном статусе только в местах лишения свободы, и своим родным и близким не сказал, потому что побоялся, что от него вообще все отвернутся. Мы с ним еще встречались в колонии, он подошел, сказал: «Я просто в страхе!» Он родом из Златоуста, и мы договорились, что мы ему максимально окажем помощь и поддержку.
- Моральную?
- Не только. Пообещали, что освободившись и вернувшись в родной город, он быстро и без проблем при нашей поддержке встанет на учет, начнет принимать антиретровирусную терапию, начнет лечение по туберкулезу. А когда встанет вопрос разговора с родственниками, то наш психолог поможет ему. И они встречались с его супругой и проговаривали этот вопрос. Так и получилось. Как только он освободился – мы сразу передали ему все контактные данные, созвонились с инфекционной больницей, его приняли – без очередей, по принципу «зеленого коридора» – и сразу начали лечение.
- У вас такое влияние и связи?! А какие ближайшие планы? Увеличивать охват?
- У нас в области 18 исправительных учреждений, но мы на сегодня сосредоточились на Копейске и Челябинске. С остальными мы пока выстраиваем алгоритмы взаимодействия.
- В ИК люди отбывают наказание люди не только из нашей области, но и из других регионов – их вы тоже готовы сопровождать?
- Да, мы никому не отказываем, и у нас есть партнерские взаимоотношения со всем Уральским федеральным округом: Курган, Тюмень, Свердловская область. Также мы взаимодействуем вообще по всей России, потому что ОНК – работает по всей России, и у нас есть контакты со всеми ее подразделениями по стране. Поэтому когда человек освобождается здесь, на Южном Урале, мы ему оказываем первичную помощь и поддержку – документы, например, помогаем восстановить или что-то экстренное, а потом перенаправляем его нашим партнерам, тем, кому мы доверяем.
- То есть вы гарантируете, что человека не бросят на произвол судьбы и в другом регионе?
- Сто процентов. Видите ли, с осужденными очень важна такая вещь, как доверие. Не будут доверять – не пойдут к нам.
- А как выстроить это доверие?
- Только через дела. Мы 7 лет работаем уже с ГУФСИН, проводили лекции – по здоровьесбережению, по оформлению документов, Люди в процессе начинают задавать вопросы. Потом кто-то освобождается – мы оставляем всегда свои контакты, они обращаются – мы им помогаем: где-то просто консультируем, где-то прямо «за ручку» сопровождаем. И постепенно уже сложилось определенное мнение о нашей организации, люди начинают верить. И когда мы запустили вот этот проект – «Социальное бюро» – у людей стало еще больше понимания. И доверия.
Накануне в администрации города Невинномысска прошло заседание межведомственной рабочей группы по ресоциализации и социальной адаптации лиц, отбывших наказание.
На заседании обсудили вопрос по информированию лиц, которые освободились из учреждений исправительной системы и отбывающих наказание без изоляции от общества, о положении на рынке труда, видах и порядке предоставления государственных услуг в сфере занятости населения.
Также членами рабочей группы был рассмотрен вопрос организации работы по ресоциализации и социальной адаптации лиц, отбывающих наказание.
Администрация города Невинномысска напоминает, что лица, освободившиеся из мест лишения свободы, могут обратиться в следующие учреждения и организации города, для решения проблемных вопросов, касающихся прописки, регистрации по месту жительства, получения медицинской помощи, социальных выплат, льгот, трудоустройства и взаимодействия с правоохранительными органами:
- комитет по труду и социальной поддержке населения администрации города Невинномысска (ул. Свердлова, 16, ул. Белово, 5). Тел.: 6-10-64, 7-01-70;
- муниципальное казенное учреждение «Многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг» города Невинномысска (ул. Баумана, 21Д). Тел.: 8 (800) 200-40-10 (телефон горячей линии), 9-45-15, 9-45-11;
- отдел общественной безопасности администрации города Невинномысска (ул. Гагарина, 59). Тел.: 2-88-55 (доб.119);
- прокуратура города Невинномысска (ул. Гагарина, 55). Тел.: 3-77-88;
- отдел участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних отдела МВД России городу Невинномысску (ул. Первомайская, 37). Тел.: 41-3-04.
Как бывший заключенный и наркозависимый превратился в другого человека
Стать человеком
Большую часть своей жизни Слава был самым настоящим бандитом. В его внешности и сейчас остались элементы тех времен: из-под рукава торчат немного расплывшиеся наколки, на пальце — загадочный черный перстень, лицо — в шрамах от многочисленных битв. Но в остальном он приличный взрослый мужчина, очень тактичный, радостный и открытый, он работает консультантом в фонде «Диакония», помогает выпавшим из социума людям вернуться к нормальной жизни в тренировочной квартире «Ночлежки» «Дом на полдороги», а по воскресеньям готовит еду и моет посуду в храме.
Мы встречаемся как раз после его дежурства в квартире, и Слава рассказывает, как недавно утром варил кашу одному из подопечных и тот вдруг вспомнил, что в последний раз в жизни кашей с утра его кормила родная мама больше 30 лет назад. Все это время он хранил воспоминания где-то очень глубоко, и только теперь, оказавшись в уютной квартире на попечении благотворителей, а не на улице среди опасных людей и жестких нравов, вспомнил об этом, заплакал.
Слава знает, что чувствует этот мужчина, потому что сам отдал криминальному миру два с половиной десятка лет, но сейчас о тех временах он рассказывает как о жизни какого-то другого человека. Вернее, не человека, а личности. Человеком, говорит, он снова стал только три года назад, когда чудом попал в реабилитационный центр благотворительного фонда «Диакония».
«Любыми путями шагну»
Слава родился в маленьком городе под Брянском в середине 80-х в достаточно бедной семье, которая с развалом Союза становилась только беднее. Папа пил, мама работала, но с трудом могла обеспечить существование семейства. Иногда по утрам, когда кормила детей завтраком, говорила, что сама поела, но на самом деле просто отдавала им последний кусок.
«В нашем доме жил такой известный в городе преступный элемент, а я дружил с его сыном, — говорит Слава, — и, пока его батька пьяный спал, мы таскали у него сигареты, курили где-то в кустах, цепь его надевали. Тогда было понятно, что хорошо в нашем городе живут только братки, и я решил, что любыми путями шагну».
Как рассказывает Слава, дети в то время были очень востребованы в криминальном мире: их привлекали к мелким, но опасным заданиям, потому что знали: до 14 лет им не грозит уголовная ответственность. Платили рюмкой водки, сигаретами и статусом. У Славы постепенно появились друзья, благодаря которым он мог безбоязненно ходить на самые престижные дискотеки, появились деньги, на которые можно было покупать брендовую одежду и наркотики.
Интерьер «Дома на полдороги»Фото: Валерий Зайцев для ТД
К окончанию школы он был уже достаточно «серьезным» человеком и ходил под угрозой заключения. Нужно было либо идти в армию, либо куда-то поступить. Слава выбрал второй вариант: мама помогла ему устроиться в ПТУ, где он, как сам говорит, на удивление хорошо учился по специальности «модельер-закройщик». Но незадолго до окончания учебы случилась перепалка с директором. Тот зашел в спортзал, где Слава играл в настольный теннис, и, заметив его татуировки, поинтересовался их происхождением. После словесного конфликта директор вызвал студента на поединок и бесславно проиграл его нокаутом. Славу, конечно, отчислили. «Били как футбольный мяч»
В армии, куда он попал после отчисления из ПТУ, Слава тоже не прижился. Из-за ряда серьезных драк и конфликта с начальством ему удалось прослужить всего несколько месяцев — потом Славу комиссовали как слишком проблемного солдата, и он вернулся в Брянск. Там его ждали новые серьезные дела. Этот период жизни закономерно закончился тюрьмой.
"Единственное, чем помогло мне исправительное учреждение, — говорит Вячеслав, — получить образование: я там выучился на повара, и в конце концов это мне пригодилось. Но здоровье в тюрьме потерял. Были такие моменты, когда я всю ночь висел на наручниках и каждый, кто проходил, считал своим долгом меня ударить. Били как футбольный мяч. И в одиночке с ума сходил, трещины на потолке считал».
Пока Слава был в заключении, его друзья на свободе поднимались по социальной лестнице. Как он говорит, к концу нулевых многие бандиты «легализовались» и, когда Слава освободился, «перепрыгнули в пиджаки», переехали в Москву. Со временем и он оказался в столице, тоже надел пиджак, обзавелся дорогой машиной и помогал «обеспечивать безопасность».
«Тогда денег было столько, — рассказывает Слава, — что я просто не знал, куда их тратить. Все спускал на клубы, на развлечения, на брендовые шмотки, но деньги все равно оставались. А дома стояли целые мешки с дорогими вещами, которые я даже никогда не надевал. Так и остались там».
Фрагмент интерьера «Дома на полдороги»
Можно представить жизнь Славы как синопсис к фильму про 90-е вроде балабановских «Жмурок» или какой-нибудь «Бригады», но в действительности она напоминала постепенный спуск в нижние круги ада, постепенное растворение личности в «веществах», прощание с совестью, потерю семейных и дружеских связей. И главную роль в этом сыграл даже не далекий от мнимой романтики криминальный мир, а многолетняя наркотическая зависимость.
«Извини, но у меня нет выбора»
Наркотики Слава стал употреблять еще в школе. Из-за круга знакомств недостатка в них не было никогда, и постепенно зависимость приобрела всеобъемлющие масштабы. На третьем десятке наркотики, как говорит сам Слава, явно превратились из его врага в его господина. Чтобы купить вещества, Славе приходилось обманывать партнеров, и когда этот факт раскрылся, его буквально решили убить.
«Ко мне в машину сел мой подельник и наставил мне на лицо пистолет. Говорит: “Извини, но у меня нет выбора”. И нажал на курок, но была осечка, — рассказывает Слава без тени улыбки. — Он тогда выскочил из машины и выпустил всю остальную обойму в землю. Ни одной осечки не было. А мне сказал срочно уезжать из Москвы».
После этого случая Слава пустился в бега, жил на улице, пил и употреблял. В конце концов против него и подельников возбудили серьезное уголовное дело, которое для многих закончилось большими сроками, но в Славу суд отчего-то поверил. Он говорит, что это — настоящее чудо. Как и все, что происходило с ним дальше.
Интерьер «Дома на полдороги»Фото: Валерий Зайцев для ТД
Несмотря на предыдущие проступки, судья принял решение в пользу Вячеслава, назначив ему условный срок и принудительную реабилитацию, а психолог в наркологической больнице рассказал ему про «Диаконию». И не только рассказал, а буквально запихнул в поезд до Питера находящегося в тяжелой абстиненции Славу, проследив, чтобы тот не раздобыл наркотики.
Так началась новая жизнь.
«Стало ладиться»
«Я приехал в таком напряге, думаю: что тут за спецприемник? Я понимаю наркоманов и уголовников, какие они вообще личности. Стою с ножом в рукаве, жду, — смеется Слава. — И тут выходят люди меня встречать, улыбаются, обнимают, здороваются, говорят: “Слава, мы тебя принимаем таким, каким ты вошел в эти двери, поэтому твое прошлое, каким ты там был, остается там”».
Поверить в то, что здесь от него, кроме выздоровления, ничего никому не нужно, Слава не мог очень долго: слишком привык искать чью-то выгоду. Один батюшка сказал ему: «А ты делай, как будто действительно хочешь, как будто есть бог, как будто ты ему веришь, делай как будто, а там посмотришь». И он начал делать «как будто»: выполнять послушания, работать на ферме, общаться с наставниками, ходить на службы.
Когда я спрашиваю Славу, был ли конкретный момент, когда он понял, что начинает выздоравливать, что к прошлой жизни уже не вернется, он отвечает однозначно: да.
«Я сидел на службе в углу, просто слушал. Мне еще все говорили: “Бабушки стоят, а ты сидишь в углу, здоровый детина”. Была весна уже, светило солнце, но тут зашел крестный ход, открылась дверь, заходит икона, и я вижу: метель. И у меня… я стою и плачу, я вижу эту икону, и что-то произошло, я стал слышать пение, как будто раньше его не было. С того времени я стал видеть какие-то чудеса, стало ладиться».
Фрагмент интерьера «Дома на полдороги»Фото: Валерий Зайцев для ТД
Реабилитация Славы не была легкой: многолетние привычки не изживаются за несколько дней, но он говорит, что только в «Диаконии» впервые в жизни почувствовал, что ему действительно доверяют, что он может делать что-то полезное. Рассказывает, как был удивлен, когда после реабилитации ему предложили попробовать поработать в петербургской наркологической больнице равным консультантом: просто выдали сопроводительные материалы, объяснили, что делать — без всякого контроля и отчетности.
И он пошел помогать другим. Сначала «как мессия», уверенный, что приведет на реабилитацию всех бродяг с улицы, потому что «это же работает», а сейчас — как настоящий равный консультант и мотиватор, который понимает: последнее, что нужно людям в беде, — это советы.
«Все по-настоящему»
В сентябре этого года у Славы юбилей — три года трезвости. За эти три года, благодаря «Диаконии», его жизнь изменилась кардинально: из мрачного бандита и наркозависимого, который изъяснялся только матом и «по понятиям», он превратился в улыбчивого и теплого волонтера и социального работника, готового бескорыстно помочь кому угодно.
«Я знаю, что говорят: “Славка сошел с ума, ходит по Питеру, рассказывает про Бога и тусуется с бомжами”, — смеется он. — И когда так говорят, мне легче. От меня отстали эти дела, отстали прошлые связи, отстала полиция».
Сейчас Слава ездит на работу, а не на стрелки, не на черном BMW, а на автобусе и живет в съемной квартире на окраине. Но вдруг пришло понимание, что деньги и статус — не главное. «В гроб все равно положат с пустыми карманами», — говорит он. Зато Славе удалось восстановить отношения с мамой, которую он постоянно упоминает, потому что она единственная не предавала и не отказывалась от него. До недавнего времени Слава не видел маму целых три года — с того самого суда, отправившего его на реабилитацию. И долгожданная встреча была невероятно радостной для всех.
Вячеслав Минин в «Доме на полдороги»Фото: Валерий Зайцев для ТД
«Понимаешь, я наконец смог маму пригласить к себе в гости, — говорит он, расплываясь в улыбке. — Она приехала с племянником, и я познакомил их со своей невестой, а потом мы познакомили родителей, получили благословение — все по-настоящему, никогда не думал, что у меня так будет».
Свадьба назначена на конец сентября, красивое платье, костюм и кольца уже куплены. Только давать клятвы на церемонии будут не принц и принцесса. В жизни нас вообще окружают не сказочные существа, а люди со своей непростой судьбой, которым мы почему-то совсем не готовы сопереживать, поверить в которых так же сложно, как протянуть руку помощи человеку с тяжелой зависимостью, судимостью, бандиту.
Тем важнее, что есть «Диакония» — благотворительная организация, которая уже четверть века не боится помогать самым пропащим, возвращать их к нормальной жизни, давать духовные инструменты, с которыми люди готовы отказываться от зависимостей и, как Слава, приносить пользу другим. Сейчас «Диаконии» очень нужна наша с вами поддержка. Пожалуйста, подпишитесь на пожертвование в пользу фонда и не сомневайтесь: чудеса случаются, просто выглядят они не как в кино или сказке.Текст: Илья Семенов Фото: Валерий Зайцев
