Жизнь на цыпочках

Фото: из личного архива

Несмотря на терминальную стадию ВИЧ и парализованные ноги, Андрей пролежал в колонии строгого режима шесть лет. Там он не получал терапию и имел все шансы умереть, но благодаря усилиям матери выжил и вернулся домой

66-летняя Елена ухаживает за цветами на подоконнике и смотрит на соседний дом с балконами, укрытыми яркими панелями из профнастила. Из спальной комнаты доносятся стоны 39-летнего Андрея. У него терминальная стадия ВИЧ и новообразование в головном мозге. А еще постоянные боли, лихорадка и эпилепсия. Сколько ему осталось — неизвестно, но Елена об этом не думает. Шесть лет назад она неимоверными усилиями выцарапала сына из тюрьмы и теперь старается жить лишь сегодняшним днем.

***

У Елены скрипучий, немного жалобный голос, и, когда я представляюсь журналистом, в трубке повисает пауза. Она ждала звонка от невролога, который должен направить Андрея на МРТ головного мозга и объяснить, насколько опасно его новообразование. Но вместо этого Елене придется вспоминать то, как жизнь ее сына пошла под откос и постепенно превратилась в ад для него и всех его близких.

Елена с сыном живет в уютном микрорайоне — за окнами огромные березы, дотягивающиеся своими ветками до ее седьмого этажа. Совсем рядом детская площадка, оттуда слышны детские крики. Еще недавно они с Андреем выходили на прогулку. С трудом спускались на лифте до первого этажа, доходили до палатки, а потом садились напротив детской площадки и ели только что купленное мороженое. «Как в детстве», — говорит Елена, и в ее голосе слышатся теплые нотки.

Андрей в детстве
Фото: из личного архива

О прошлом она рассказывает с радостью — будто не было этих 37 лет, будто Андрею сейчас два с половиной года и только вчера он сбежал из детского сада, чтобы в одиночку добраться до АТС, где она проработала всю жизнь.


«Андрей в детстве был такого склада: ранимый и очень привязан ко мне, но при этом живчик, егоза. Быстренький, ходкий, бежит, сам не зная куда», — произносит она и делает паузу. Прислушивается к шумам из соседней комнаты.

Елена очень беспокоится о сыне. С прошлого года он почти не способен на физические усилия, самые небольшие действия приводят его к сильной усталости. Он не выходит из дома, и даже выдавить лимон для лимонада для него нечто из ряда вон выходящее.

«Немощь, — говорит она, пытаясь описать состояние своего сына, — знаете, как у пожилых людей, когда не хватает здоровья. Вот поделают что-то — и задыхаются, сил не хватает».

***

Елена показывает мне семейные фотографии, там Андрей изображен рядом со старшим братом. Даже на этих старых, слегка пожелтевших снимках братья кажутся совсем разными. Алексей, тот, что постарше, выглядит спокойным, добродушным и уверенным в себе. Андрей же с его угловатыми чертами лица представляется полной противоположностью брата. Их жизни тоже пошли по разному пути.




Алексею 47, всю жизнь он занимался грузоперевозками и упорно работал, чтобы обеспечить себе и своей семье будущее. Сейчас он живет в своей квартире, недавно стал дедушкой. Андрей в свои 39 не успел создать ни семьи, ни карьеры. Навряд ли уже сможет в будущем.

Елена говорит, что все дело в характере, что Андрей был ведомым и мягкотелым, тогда как Алексей всегда стоял на своем. «Он [Андрей] даже бегал всегда на цыпочках. Ходить по-другому не умел, только на пальчиках, пятку никогда не ставил. Такая походка у него была. Ведомый он», — говорит Елена.

Андрей в детствеФото: из личного архива

Точкой отсчета, когда жизнь ее сына пошла под откос, Елена называет 2000 год. Тогда 19-летний Андрей пристрастился к тяжелым наркотикам, чуть не потерял руку из-за начавшегося сепсиса и заразился ВИЧ. «Все по дурости, по глупости, — говорит она, — тут по соседству жил его одноклассник, он занимался этой фигней и дал ему попробовать. Я как узнала, сказала ему: “Сволочь такая, гадина”, думала, убью его. Потом мы Андрея оставили один на один с братом. Леша его и к батарее пристегивал, и лупил в душе. Чего только не делал».

Елена рассказывает, что наркозависимость Андрею удалось победить, но его жизнь уже не была прежней. Он тяжело переживал случившееся и свой ВИЧ-статус, чувствовал пренебрежение со стороны остальных и впал в депрессию. Что было дальше, она рассказывает с большой неохотой. В трубке долгие паузы, слышны далекие шумы. В истории Андрея почти нет светлых пятен. Лишь два тюремных срока, ВИЧ в терминальной стадии и судьба, которой никому не пожелаешь.

***

Первая статья Андрея — грабеж с угрозой применения насилия. По словам Елены, ее сын украл плеер и вернул его на следующий же день.

«Не то чтобы он отобрал это. Просто произошла ссора, и этого мальчика как бы на место хотели поставить», — пытается объяснить она поступок Андрея. Но в суде расценили иначе, и в марте 2002 года Андрея приговорили к трем годам заключения.

И если после получения ВИЧ-статуса Андрей еще пытался бороться за свое будущее, старался помогать брату чинить машину, то после заключения он вернулся домой разбитым морально и физически. В колонии Андрей заболел туберкулезом, а ВИЧ-инфекция серьезно прогрессировала. Он встал на учет в СПИД-центр, чтобы получать антиретровирусную терапию, но уже начались тяжелые неврологические осложнения.

«Сначала у него отнялась рука, потом — ноги», — говорит Елена. Андрею поставили диагноз «полинейропатия и парапарез нижних конечностей». В 24 года ему присвоили первую группу инвалидности.

По словам Елены, сын был буквально прикован к кровати и лишь спустя два года терапии и специальных упражнений начал потихоньку оживать. Сначала он использовал ходунки, потом — костыли, постепенно Андрей стал передвигаться самостоятельно и выходить из дома. Какое-то время он гулял, виделся с друзьями и бывшими одноклассниками, а потом вдруг опять закрылся дома.

Полгода Елена не могла понять, что происходит с сыном, — Андрей лежал целыми днями на кровати, отвернувшись к стене, и периодически плакал. У него снова начались проблемы с ногами, а когда звонили друзья или бывшие одноклассники, Андрей говорил, что его нет дома.

Елена набирается сил, чтобы рассказать, что стало причиной этой резкой перемены, но прерывает свой рассказ. «Андрей стонет, всего его скрючило, сковало, — говорит она, отдаляясь от телефона. — Да, сынок, — слышно в трубку, — да, миленький мой. Сейчас дам таблетки».

***

Согласно материалам судебного заседания, в апреле 2009 года Андрей подрался, а потом убил мужчину, с которым у него возникла ссора. По рассказам свидетелей, они были на улице, когда услышали крики и звуки драки. Когда они зашли в дом, Андрей был в крови, а в его руках был нож.

Елена утверждает, что все было ровно наоборот: это ее сын вышел покурить на улицу, а когда вернулся, стал свидетелем, как его друзья-одноклассники расправились с престарелым мужчиной. Позже эти же друзья выступили в суде в качестве свидетелей, обвинив ее смертельно больного сына в убийстве.

Андрей (справа) с братом и бабушкой
Фото: из личного архива

Елена вспоминает, что Андрей пролежал дома около полугода, а потом ей позвонили сотрудники полиции. Сына вызвали на допрос, потом задержали и отправили в СИЗО. Там у Андрея началось обострение и парализовало ноги. Все следствие он провел в медсанчасти СИЗО Волоколамска, и даже на суд его приходилось нести на носилках.

«Его принесли и положили прямо на пол, а прокурорша все заседание била его по ногам, ожидая какой-то реакции. Но ноги у него лежали как ниточки», — вспоминает Елена.

Согласно материалам суда, который проходил в актовом зале СИЗО, одной из главных улик против Андрея стала одежда — кроссовки, испачканные в крови убитого. «Андрей никогда не носил кроссовки, он носил только туфли, ботинки», — говорит Елена, чеканя каждое слово.

Суд к этому не прислушался. Более того, судья отказался назначать медицинскую экспертизу, чтобы проверить, мог ли еле передвигавшийся мужчина собственноручно убить человека. В итоге Андрея приговорили к семи годам и трем месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
***


«Не был бы он ведомый, слушал бы родителей и брата, тогда было бы все иначе. Он вообще очень добрый, отзывчивый. Хороший он парень», — говорит Елена, будто пытаясь склонить меня на свою сторону. Будто хочет, чтобы я наконец взглянул на Андрея ее материнскими глазами и поверил, что он не виновен ни в одном, ни в другом преступлении.

Но вопрос о виновности или невиновности Андрея сейчас для меня менее важен, чем вопрос о его содержании в колонии. Потому что виновность — дело суда, а отсутствие медицинского ухода для лежачего смертельно больного человека — это пытка.

Все годы, что Андрей провел в колонии ИК-7, он пролежал в медсанчасти, но при этом не получил ни одной таблетки антиретровирусной терапии. Его ВИЧ-инфекция, находившаяся уже в терминальной стадии, прогрессировала, а к парапарезу нижних конечностей добавились лихорадка, головные боли и эпилепсия. Ухода Андрей тоже не получал. Даже экстренная кнопка вызова медперсонала в его палате была отключена.

Елена старается не вспоминать те годы, что Андрей провел в колонии. Тогда она каждый день просыпалась и думала лишь о том, как вытащить сына из тюрьмы. Каждый день она проводила в постоянном поиске контактов среди правозащитников, обивала пороги государственных ведомств, звонила по телефону службы доверия ФСИН и писала ходатайства в суды.

А все потому, что когда она приехала навестить сына, то увидела, что Андрей весит всего 50 килограммов при росте 184 сантиметра, а от постоянного лежания на одном месте у него глубокие пролежни на спине и ягодицах. «Он там гнил заживо», — говорит мать о своем сыне.

По ее словам, первые два года заключения Андрей пролежал один в небольшой палате и лишь раз в день его навещал сотрудник с едой и таблетками. Лекарствами, которые она неимоверными усилиями лично привозила ему в колонию.

«Я возила туда все, что принимали: лекарства от температуры, от головной боли, от эпилепсии. Даже памперсы и пеленки какое-то время возила. Но и для этого приходилось постоянно пресмыкаться, унижаться. Пожалуйста, — говорит Елена, изображая жалобный стон, — примите, мой сын совсем болен».

***

Елену стали узнавать в колонии и вообще в системе УФСИН по Тверской области. Несмотря на плохое здоровье, диагноз «саркоидоз» и проблемы с ногами, она была готова постоянно путешествовать туда-сюда из Долгопрудного, преодолевать километры по заснеженным улицам и ночевать на автовокзалах — лишь бы отдать Андрею лишнюю передачу или успеть на короткое свидание.

Она пыталась помочь сыну по-всякому. Елена старалась добиться антиретровирусной терапии для Андрея и даже оплачивала приезд инфекциониста в колонию. По ее словам, результаты анализов были очень плохими, но сын так и не получил необходимые лекарства. Тогда она попыталась добиться его освобождения в связи с тяжелой болезнью, но суд ей отказал.

Елена показывает мне видео телеканала «Ржев», на котором уполномоченный по правам человека в Тверской области посещает колонию и общается с ее сыном. Голос Андрея едва слышен и похож скорее на шепот, да и сам он напоминает блеклую, болезненную тень человека. На камеру правозащитник убеждает Андрея, что лишь судья может помочь ему оказаться на свободе.

Судьи, впрочем, не горели желанием помочь. После первого отказа Елена собрала документы для условно-досрочного освобождения, но Ржевский городской суд опять отказал. Судья Дурманов решил, что раз заключенный не работает и не имеет поощрений от администраций, то цели его наказания не достигнуты.

«Какая работа? — возмущается Елена. — Пол и потолок — больше он ничего не видел целыми днями. Его даже на унитаз приходилось на руках носить».

***

Ее борьба за сына продолжалась шесть лет. Но все эти годы Елена была не одна: с ней были муж, старший сын и правозащитники. С 2013 года у Елены появилась поддержка в лице фонда «В защиту прав заключенных». Фонд помогал защищать Андрея и его права на жизнь и лечение.

Каждый раз, когда представители колонии отказывались принять передачу с дополнительными продуктами или лекарствами, юристы фонда писали жалобы, оспаривали и добивались того, чтобы Андрей получил необходимое. Каждый раз, когда суд отказывал в освобождении, сотрудники фонда составляли новые ходатайства, которые Андрей отправлял от своего имени в суды.

Так месяц за месяцем, год за годом, спустя бесчисленное множество жалоб, ходатайств и даже обращение в ЕСПЧ Андрей получил условно-досрочное освобождение и возможность вернуться домой. «Я смогла, выцарапала Андрея, — говорит Елена на выдохе и добавляет, — как говорят, нет у матери других рук, чем божьи».

Дома ее сын наконец стал получать антиретровирусную терапию, а эпилептические припадки постепенно сошли на нет. Казалось бы, наступила идиллия, но болезнь Андрея прогрессирует. И даже миллион рублей компенсации, полученной от российского государства по решению ЕСПЧ, не сможет помочь ему.

Андрей оставил неотбытым один год и два месяца своего срока. Условно-досрочное освобождение не спасло и не излечило его, не помогло исправить ошибки прошлого, но хотя бы приостановило пытку и дало возможность Елене быть со своим сыном, когда это больше всего нужно.

Андрей (сидит в центре) и мама Елена (стоит справа)
Фото: из личного архива

«Я говорю Андрею: “Ты напиши мне письмо в будущее. Маме напиши письмо: “Вот меня не будет, вот будете меня вспоминать”. Мы ведь друг друга стоим, оба на ладан дышим», — говорит Елена и снова отвлекается на стоны, доносящиеся из соседней комнаты.

В российской системе права нет такого вида наказания, как пытка, но сложно подобрать более подходящее слово, чтобы описать то, что происходило с Андреем во время заключения. Таких, как он, в российских колониях сотни и даже тысячи, но в обществе не принято защищать заключенных и помогать им. К сожалению, фондов, которые бы помогали таким людям, тоже практически не существует. «В защиту прав заключенных» — исключение. Этот фонд работает с 2007 года и помог уже тысячам заключенных защитить свои права и прекратить узаконенные пытки. Благодаря фонду более 19 тысяч инвалидов, находящихся в российских тюрьмах, сегодня могут получить надежду на помощь. Пожалуйста, проявите ту гуманность, которой так не хватает российской системе наказания. Спасибо!

14 февраля 2019 года Минюст внес фонд «В защиту прав заключенных» в реестр НКО, выполняющих функцию иностранного агента. Фонд не согласен: это решение является предметом обжалования в суде.

Автор: Филиппо Валоти Алебарди

Источник: Такие дела

В Тверской области ускорится расселение жителей из аварийного жилья

Фото: Правительство Тверской области

В Тверской области увеличивают объемы и ускоряют выполнение региональной адресной программы на 2019-2025 годы по переселению граждан из аварийного жилья. Это связано с готовностью ряда участков для строительства нового жилья в пяти муниципалитетах региона и переносом работ на более ранние сроки. Решение принято на заседании Президиума Правительства Тверской области, которое 29 января провел Губернатор Игорь Руденя.

«Работа ведется по национальному проекту «Жилье и городская среда». Это не просто программа переселения граждан из аварийного жилищного фонда, но и активное участие региона в увеличении качественных квадратных метров жилья для населения Тверской области», – считает Игорь Руденя.

Участниками первого этапа программы в 2019-2020 годах стали Тверь, Торжок, Бельский, Зубцовский, Конаковский, Торопецкий районы, Осташковский и Вышневолоцкий городские округа.

На втором этапе программы (2020-2021 годы) количество переселяемых граждан увеличивают с 509 ранее запланированных до 538 человек, расселяемую площадь – с 8,2 тыс. кв. метров до 8,8 тыс. кв. метров. Из аварийного жилья в благоустроенные квартиры переедут жители Твери, Ржева, Конаковского, Ржевского и Старицкого районах, Сандовского муниципальном округе.



На третьем этапе программы (2021-2022 годы) количество переезжающих в новые квартиры вырастет с 458 до 1103 человек, объемы расселяемых площадей – с 8,2 тыс. кв. метров до 17,7 тыс. кв. метров. Переселение будет проводиться в Твери, Ржеве, Торжке, Вышневолоцком и Нелидовском городских округов, Калининском, Ржевском, Спировском районах.


В общей сложности по региональной программе к 1 сентября 2025 года в Верхневолжье новое жилье получит 5121 житель области. Расселяемая аварийная площадь составит порядка 90 тыс. кв. метров.


На выполнение программы переселения граждан их аварийного фонда в Тверской области в 2019-2025 годах предусмотрено порядка 4 млрд рублей: свыше 3,4 млрд рублей из федерального и около 570 млн рублей из регионального бюджетов.

Источник: Тверская жизнь

Даудов заявил о попытках Кадырова помочь арестованному в Москве чеченцу

На встрече с родственниками арестованного за драку с омоновцами на акции 23 января Джумаева спикер парламента Чечни рассказал о попытках помочь ему

Спикер парламента Чечни Магомед Даудов встретился с родственниками арестованного за драку с омоновцами на митинге 23 января Сайд-Мухаммада Джумаева. Он сообщил им, что глава Чечни Рамзан Кадыров пытался помочь ему. О встрече с родственниками Джумаева Даудов рассказал в своем Instagram.

«Главой ЧР, моим дорогим братом Рамзаном Кадыровым были предприняты все меры, чтобы смягчить участь Сайд-Магомеда, оказавшегося под преступным влиянием врагов нашего государства. Исполняя поручение Рамзана Ахматовича, который заботится о каждом чеченце, где бы он ни находился, мы пытались связаться с ним и объяснить, что своими действиями он нарушил закон и это влечет определенные последствия. К большому сожалению, он избрал иной путь — сегодня он задержан и стал фигурантом серьезного уголовного дела», — написал Даудов.

Даудов отметил, что Джумаев после развода родителей жил с матерью вне Чечни. «То, что отец проживает вдали от него, а родственники по отцовской линии не могли оказывать ему достаточного внимания и то, что он был отстранен от созидательных преобразований в нашей республике, сыграли негативную роль в формировании его личности», — считает спикер парламента Чечни.

Видеокадры, на которых Джумаев дерется с сотрудниками ОМОНа на акции 23 января, широко разошлись в Сети. Еще до задержания депутат Госдумы от Чечни Адам Делимханов призвал его выйти на связь. По словам депутата, в социальных сетях появилось видео, на котором молодой чеченец сопротивляется омоновцам. Делимханов назвал это преступлением. Он также отметил, что сторонники Навального поддерживают однополые браки, и эта позиция не подходит мусульманам и чеченцам.

«Мы с твоим отцом говорили, если ты эту позицию не принимаешь, если принимаешь позицию отваги, чеченца, мусульманина, ты напишешь в директ или свяжешься с нами, с моими друзьями», — сказал Делимханов (перевод с чеченского «Медиазоны»).




28 января Джумаев был задержан, в тот же день Пресненский суд Москвы арестовал его.




«Пресненский районный суд Москвы удовлетворил ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении Джумаева Сайда-Мухаммада Сайд-Ахмадовича, обвиняемого в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 318 УК, на срок до 23 марта», — сообщили в суде.

Источник: РБК

Верховный суд РФ встал на сторону женщин, рассказавших в социальных сетях об изнасиловании.

Но есть и хорошие новости! Победа в Верховном суде РФ!!!

Сегодня Верховный суд РФ встал на сторону женщин, рассказавших в социальных сетях об изнасиловании. 

ВС РФ отказал в удовлетворении кассационной жалобы истца на Кассационное определение 9го кассационного суда общей юрисдикции от 16 июня 2020 года по гражданскому делу № 88-4365/2020

История дела такова, ответчица написала в социальных сетях о своем опыте переживания изнасилования, и указала на человека, который это сделал.  Этот человек обратился с иском о защите деловой репутации к женщине, указав, что она порочит честь и достоинство истца, сообщая о том, что он ее изнасиловал. Суды первых двух инстанции поддержали истца, а суд кассационной инстанции , решения отменил, указав, что суды не учли, что рассматриваемое дело представляло собой конфликт между правом на свободу выражения мнения женщины, пережившей сексуальное насилие, и защитой репутации, а конвенционный стандарт, как указывает Европейский Суд по правам человека, требует очень веских оснований для оправдания ограничений дебатов по вопросам, имеющим важнейшее социальное значение, и всеобщего интереса.

Это историческое решение, и очень радостно, что ВС РФ его поддержал. 

И это было бы невозможно без четкой правовой позиции адвоката Валя Фролова , с которой мы представляли интересы ответчицы по делу. Продолжаем пробивать новую практику вместе с Консорциум женских неправительственных объединений и Центр "Сёстры"

Автор: Мари Давтян

Юлия Цветкова и ее защитники просят отправить обращение в Генеральную прокуратуру РФ, чтобы снова обратить внимание на дело Юлии.

Это действительно может ей помочь!

Напомним, что девушке грозит 6 лет колонии за распространение бодипозитивных картинок в интернете. Сейчас уголовное дело с обвинительным заключением направлено в Прокуратуру Хабаровского края. Дальше будет суд.

Как подать обращение:

1️⃣ Проходим по ссылке: https://epp.genproc.gov.ru/web/gprf/internet-reception/personal-receptionrequest

2️⃣ Нажимаем — «продолжить без регистрации»

3️⃣ В разделе «Орган прокуратуры» выбираем «Генеральная прокуратура Российской Федерации», соглашаемся с условиями и переходим на следующую страницу

4️⃣ В разделе «Вид обращения» отмечаем «Обращение общего характера» и заполняем сведения об авторе обращения 

5️⃣ В разделе «Регион, в котором нарушены права» выбираем «Российская Федерация список субъектов РФ» — «Хабаровский край». На следующей странице вписываем адрес электронной почты, переходим дальше

6️⃣ В разделе «Тематика обращения» выбираем «На нарушения закона при производстве предварительного следствия или дознания»

7️⃣ В графе текст обращения пишем: «Обращение по уголовному делу Юлии Цветковой» и, самое главное, прикладываем документ «Обращение по делу Цветковой» (http://bit.ly/3qTckmx), отправляем

На почту, которую вы указали в обращении, придет письмо от Прокуратуры с темой «Подтверждение отправки обращения». Открываем письмо, жмем на ссылку для подтверждения отправки.

Готово!

Фото: Юли Цветковой во «Вконакте»

Автор/Источник: Команда 29

«Вакансия мечты» в ОМОНе и новые уголовные дела. Что делать при задержании на митинге?

Телеграм-канал Moscowmap сообщает, что в столице ведется поиск новых сотрудников в ОМОН и Росгвардию. Из требований — только наличие 11 классов образования. Среди условий — зарплата от 45 тысяч рублей, предоставление жилья или компенсация аренды, бесплатные проезд на общественном транспорте и обслуживание в ведомственной поликлинике. По итогам протестных акций в поддержку Алексея Навального, которые 23 января проходили по всей России, задержаны уже 3960 человек. СК завел 21 уголовное дело, 8 из них — в регионах. Михаил Шевелев рассказал подробности о фигурантах этих дел. Так, Виталию Тимофеенко из Владимирской области грозит до пяти лет лишения свободы — его подозревают в распылении перцового баллончика в лицо полицейскому. По подозрению в призывах к массовым беспорядкам задержаны 20-летний житель Новосибирска и бывший координатор ростовского штаба Навального Сергей Гривко. В день проведения акции Гривко писал, что к нему пришли с обыском. С тех пор о его местонахождении ничего не известно. Некоторые задержанные уже записали видеообращения с извинениями из отделений полиции.

Инструкции поведения на митингах, при задержании полицией и в судах России>>

Как добиться перевода в колонию ближе к дому

Поддержка семьи очень важна для всех, кто лишён свободы: звонки, краткосрочные и длительные свидания позволяют отвлечься от рутины тюремной жизни, получить столь необходимую поддержку и сохранить семейные связи. Однако тюремное заключение одного из членов семьи непременно влечёт трудности для поддержания общения. Число и продолжительность свиданий и телефонных звонков жёстко регламентирована Уголовно-исполнительным кодексом (УИК). При этом, к сожалению, до сих пор зачастую ФСИН России не оставляет людей отбывать наказание в тех регионах, где они жили до осуждения, и где продолжают проживать их родственники. Проблема с поддержанием нормального общения в случае России усугубляется огромными расстояниями между многими регионами, а также плохой транспортной доступностью колоний и высокой стоимостью поездок. У некоторых семей просто нет финансовой возможности приобрести билеты или взять дополнительный отпуск на работе.

Почему существует проблема отбывания наказания далеко от дома?

Ни УИК, ни подзаконные акты до недавнего времени не регулировали порядок географического распределения осуждённых по колониям, оставляя определение конкретного исправительного учреждения на усмотрение ФСИН России. Регион проживания до осуждения и место проживания семьи во внимание ведомством просто не принимались. Не регулировался и перевод осуждённых в исправительное учреждение, расположенное в регионе проживания их близких родственников.

Единственную возможность добиться такого перевода формально предоставляла часть 1 статьи 73 УИК, которая «в исключительных случаях» допускала перевод осуждённых в другое исправительное учреждение. Тем не менее, Управление режима и надзора ФСИН России, куда осуждённые подавали ходатайства о переводе, не считало невозможность поддержания семейных связей таким «исключительным случаем», требующим перевода. Суды разного уровня признавали отказы ФСИН России в удовлетворении таких ходатайств законными. Они обычно указывали, что невозможность поддержания семейных связей не является основанием для перевода, или что удалённость исправительного учреждения от места проживания близких родственников не создаёт непреодолимых препятствий для поддержания семейных связей.

Такой подход судов никак не решал проблему поддержания осуждёнными семейных связей с родственниками, проживающими в нескольких тысячах километров от места отбывания наказания. Особенно сильно страдали от такого положения дел заключённые, указанные в части 4 статьи 73 УИК (осуждённые по «экстремистским» и «террористическим» статьям, пожизненно осуждённые и. т. д.), которых особенно часто отправляли отбывать наказание вдали от дома.

Поправки в УИК под влиянием ЕСПЧ

За прошедшие несколько лет ЕСПЧ принял ряд постановлений по жалобам осуждённых и их родственников, столкнувшихся с невозможностью поддерживать семейные связи из-за крайней отдалённости исправительных учреждений от региона проживания родственников. Ключевые выводы ЕСПЧ по этому вопросу можно найти в Постановлении по делу «Полякова и другие против России», вынесенном в 2017 году. В этом постановлении ЕСПЧ нашёл нарушение права осуждённых и их родственников на уважение семейной жизни в связи с отправкой в колонии, расположенные далеко от места жительства семей осуждённых. Он указал на системную проблему регулирования этого вопроса в УИК – в частности, на то, что:
нормы частей 2 и 4 статьи 73 и части 1 статьи 81 УИК не требовали от ФСИН России рассматривать перед выбором конкретной колонии возможные последствия для семейной жизни осуждённых;
эти нормы УИК не предусматривали реальной возможности перевода заключённого в другое исправительное учреждение по соображениям поддержания общения с семьёй.

В апреле 2020 года были приняты поправки в эти статьи УИК, и в сентябре 2020 года они вступили в силу. Новое регулирование:
обязывает ФСИН России отправлять всех осуждённых в исправительное учреждение, находящееся в регионе проживания их близких родственников,
допускает по ходатайству осуждённого или его близких родственников перевод из отдалённого исправительного учреждения при наличии возможности.

Изменения формально не затронули осуждённых, указанных в части 4 статьи 73 УИК (осуждённые за некоторые виды преступлений, при особо опасном рецидиве преступлений и др.), но этот пробел был исправлен Верховным Судом Российской Федерации.

Верховный Суд: право на перевод имеют все заключённые

После вступления в силу изменений в статью 73 УИК коренным образом изменилась судебная практика по делам, связанным с обжалованием отказов ФСИН России переводить осуждённых для отбывания наказания ближе к месту проживания их родственников. Главную роль в изменении этой практики сыграл Верховный Суд, который стал признавать незаконными такие отказы ФСИН России. Например, в Определении от 26 июля 2020 года по делу № 5-КА20-45-К2 Верховный Суд отменил решения судов, которые признали законным шаблонный отказ ФСИН России перевести осуждённого для отбывания наказания ближе к месту проживания их родственников. Верховный Суд указал, что:
Суды должны применять правовую позицию ЕСПЧ по делу «Полякова и другие против России».
Судам необходимо учитывать обстоятельства и доводы, связанные с невозможностью поддержания семейных связей осуждёнными, отбывающими наказание в отдалённых исправительных учреждениях.
Несмотря на то, что изменения статьи 73 УИК формально не распространяются на осуждённых, указанных в части 4 этой статьи, они все равно имеют право на перевод в другое исправительное учреждение. Невозможность поддержания семейных связей является «исключительным случаем» в соответствии с частью 1 статьи 73 УИК и служит основанием для перевода осуждённого в исправительное учреждение, которое находится рядом с местом проживания его близких родственников.

В Определении от 21 октября 2020 года по делу № 70-КАД20-3-К7 Верховный Суд в аналогичной ситуации отменил решения нижестоящих судов и привёл те же доводы. Важно, что эти правовые позиции ВС распространяются и на «особые» категории осуждённых, перечисленные в части 4 статьи 73 УИК, в отношении которых формально не действует новое правовое регулирование.

Что делать родственникам и самому осуждённому

Как отмечено выше, исходя из изменений статьи 73 УИК и судебной практики, любой осуждённый имеет право на перевод в исправительное учреждение, находящееся в регионе проживания его близких родственников, если в ином случае он не может поддерживать с ними устойчивые семейные связи. Для того, чтобы добиться перевода, необходимо придерживаться следующего порядка действий:
Направить ходатайство о переводе либо в Управление исполнения приговоров и специального учёта или в Управление режима и надзора ФСИН России. Ходатайство можно направить либо почтой, либо с помощью интернет-приёмной ФСИН России. Ходатайство должно быть направлено либо сам осуждённым, либо близкими родственниками с его согласия. Форма такого «согласия» не установлена. Формально его можно получить, например, в письме осуждённого их колонии, или при визите адвоката, и приложить к ходатайству родственников.
В ходатайстве следует сослаться на части 2 и 2.1 статьи 73 УИК и указать, что эти нормы предусматривают перевод в исправительное учреждение, находящееся рядом с местом проживания близких родственников осуждённого, если он не может поддерживать устойчивые семейные связи.
Если речь идёт об осуждённом, чья ситуация подпадает под регулирование части 4 статьи 73 УИК, то стоит отдельно указать, что невозможность поддержания семейных связей является «исключительным случаем» и служит основанием для перевода в другое исправительное учреждение на основании части 1 статьи 73 УИК. Можно отдельно отметить позицию Верховного Суда по данному вопросу (см. выше).
В ходатайстве по возможности стоит перечислить исправительные учреждения, которые находятся наиболее близко к месту проживания близких родственников осуждённого и соответствуют условиям отбывания наказания конкретным осуждённым (надо учитывать вид исправительного учреждения и тип режима в нём).

Ответ на ходатайство ФСИН России обязана дать в течение 30 дней с момента получения. Если ФСИН России откажется удовлетворить ходатайство, то возможно обжаловать такой отказ в суд в порядке административного судопроизводства.
Примерная форма ходатайства о переводе в другое исправительное учреждение. Скачать >>

Автор: юрист фонда «Русь сидящая» Артур Дзедзинский

Источник: Тюремный консультант Руси Сидящей

Уральскому приставу, которая брала взятки у семьи олигарха Язева, дали 8 лет

 Но за решетку она не отправится

Елена Сидорова в суде во время выступления с последним словом
Фото: Евгений Кошек / E1.RU

На Урале осудили за взятку высокопоставленную сотрудницу службы судебных приставов

В Екатеринбурге Железнодорожный районный суд вынес приговор по громкому коррупционному делу против заместителя начальника региональной службы судебных приставов Елены Сидоровой. Женщину осудили за взятки и назначили срок в колонии. Но за решетку в ближайшие годы она не отправится, поскольку одна воспитывает 9-летнюю дочь.

— Елену Сидорову признали виновной по ч. 6 статьи 290 УК РФ, — рассказали в суде. — Назначено наказание на срок восемь лет с лишением права занимать должности, связанные с выполнением распорядительных полномочий в системе ФССП с лишением классного чина советника юстиции первого класса. В соответствии со ст. 82 УК РФ отсрочить реальное отбывание наказания в виде лишения свободы до достижения ребенком осужденной 14-летнего возраста.

Напомним, что, по версии следствия, Сидорова получила 1,7 миллиона рублей от предпринимательницы Светланы Язевой. Деньги платились с расчетом, что Сидорова посодействует в снятии арестов с имущества семьи Язевых.

Автор: Роман Марьяненко

Источник: Екатеринбург он-лайн 

***



Экс-замглавы УФССП получила 8 лет колонии за взятку от дочери экс-депутата Госдумы

Фото: УФССП по Свердловской области

Железнодорожный районный суд Екатеринбурга назначил 8 лет колонии экс-заместителю руководителя УФССП России по Свердловской области Елене Сидоровой. Как сообщили в пресс-службе прокуратуры Свердловской области, ее признали виновной в совершении преступления, предусмотренного частью 6 статьи 290 УК РФ («Получение через посредника взятки в особо крупном размере за совершение действий и бездействие в пользу взяткодателя и представляемых им лиц с использованием служебного положения»).

По мнению суда, обвинитель предоставил необходимые доказательства, что в период с июня 2018 года по февраль 2019 года Сидорова получила от руководителя компании «Ювелиры Урала» Светланы Язевой (дочери бывшего депутата Госдумы Валерия Язева) через посредников взятку в 1,7 млн рублей. Деньги передавались за то, чтобы при участии Сидоровой службой судебных приставов были вынесены нескольких постановлений об отмене запрета на регистрационные действия с недвижимостью бизнес-структуры, арестованной в рамках дела о ее банкротстве.

Кроме лишения свободы Сидорову лишили права занимать организационно-распорядительные должности в системе ФССП России, с лишением классного чина «советник юстиции 1 класса». 

Вместе с тем суд постановил на основании части 1 статьи 81 УК РФ отсрочить отбытие наказания, пока ее ребенку не исполнится 14 лет (сейчас ему девять лет).

Добавим, что вскрыли эту историю оперативники УФСБ по Свердловской области, которым дал показания на тот момент начальник судебных приставов Орджоникидзевского района Екатеринбурга Николай Поздняков. Он сообщил, что выступил одним из посредников в цепочке по передаче денег Сидоровой. После ее задержания при досмотре банковской ячейки женщины там обнаружили 17 млн рублей, 250 тыс. долларов США и 10 тыс. евро.

Автор: Кирилл Смоленцев
Источник: Znak

РАЗВЕЗЛИ ДРОВА БАБУШКАМ И ДЕДУШКАМ. Русская деревня.

Мы развезли бесплатные дрова одиноким бабушкам и дедушкам, которые живут в русской деревне, туда, куда сложно добраться, где нет магазинов.

Мы хотим показать вам, что такое одиночество, как важно заботиться о своих родителях, как важно помнить, что все мы, если доживём - состаримся.

Работа курьером для глухих и слабослышащих >>

Действуй! >>

Лечение и наказание

Иллюстрация: Катя Симачева для ТД

Суд может направлять задержанных впервые и с небольшой дозой наркозависимых не в колонию, а на обязательную реабилитацию. Но пользуются этой мерой нечасто. Как этот механизм появился, как он работает и как мог бы работать — попытался разобраться Дмитрий Ребров

По разным оценкам, в России проживает от 5 до 8 миллионов человек, употребляющих наркотики. Это почти в два раза больше, чем все население, например, Литвы и сравнимо с общим количеством жителей такого крупного города, как Санкт-Петербург.

Почти ежедневно каждый из них совершает преступления, связанные с незаконным оборотом запрещенных веществ: покупает, хранит, распространяет наркотики — поскольку без всего этого немыслимо их потребление.

За все эти действия силовики к ответственности ежегодно привлекают 70—100 тысяч человек. Мало это или много? Около 27 процентов осужденных мужчин и 39 процентов осужденных женщин от общей численности тюремного населения в учреждениях ФСИН содержатся по «наркотическим» статьям. Причем 85 процентов от привлеченных по наркопреступлениям лиц — это именно потребители наркотиков, а не «профессиональные» продавцы.

С 2013 года в России действует система, предполагающая возможность замены для наркопотребителя тюремного заключения прохождением обязательного лечения от наркотической зависимости. Так можно поступить, если человек задержан впервые и речь идет о небольших, разовых дозах.

В Канаде, США, Великобритании, Австралии подобная система существует с 70-х, ежегодно там к такой замене прибегают десятки тысяч человек. Только в 2007 году в целом по Евросоюзу около 36 тысяч из 144 тысяч новых клиентов программ лечения наркомании направили на реабилитацию именно суды. В России к ней прибегают в лучшем случае тысячи. Так, в 2017—2019 годах более чем из 500 тысяч осужденных за наркопреступления схемой воспользовались лишь 7979 человек.

Как работает в нашей стране механизм замены наказания лечением? Как и в чьих интересах эта технология появилась в России и насколько она эффективна? «Такие дела» попытались разобраться в этих вопросах.


Путь к закладке

Найти человека, успевшего воспользоваться системой замены наказания на реабилитацию, не так-то просто. Еще сложнее уговорить встретиться лично.

Наркопотребители — и бывшие, и действующие — не всегда готовы к контакту. Человек, согласившийся поговорить с нами, просит называть его Максимом и, успев для страховки пару раз перенести встречу, опаздывает почти на час.

Место — Чистые пруды, у памятника — называет сам. «Буду в черном худи и синих джинсах». Извиняется за опоздание: работа. Максим почти сразу признается — а мы беседуем прямо здесь, отойдя от памятника метров двести, — что «употреблял всякое» лет с тринадцати. Сперва «быстрые» наркотики — в первую очередь амфетамин, ближе к университету к ним добавились седативные. После школы поступил на дизайнера одежды в один из столичных вузов. К восемнадцати стал приторговывать и сам.

«Если ты живешь в центре и у тебя есть хорошая работа, то ты можешь себе позволить многое. Я вырос на окраине Москвы, отец из семьи ушел, мама — врач с мизерной зарплатой. Хочется гулять, есть в кафе, одеваться. Зарплаты маминой на это не хватит. Я студент. Что мне оставалось?»

Максим продавал по старинке: из рук в руки и только знакомым. «Магазины на “Гидре” (крупнейшая онлайн-площадка по продаже запрещенных товаров в российском сегменте интернета. — Прим. ТД) частенько сдают своих кладменов полиции». Малыми дозами, исключительно тем, в ком уверен. Впрочем, в клиентах недостатка не было. На пике бизнеса их сеть составляла порядка трехсот человек.

«Деньги были неплохие. За год купил себе компьютер, одежду, которую и до сих пор ношу, и телефон, — признается он. — Но это крохи, все остальное улетало на наркотики, потому что сам я их тоже употреблял».

Спустя год решил завязать с бизнесом. «Все, что осталось, даже распродавать не стал: смыл в унитаз, — не без гордости говорит Максим. — В общей сложности граммов 250 порошка. Подчистую». Но употреблять так и не перестал.

«У меня были деньги, были наркотики, я жил на хорошей квартире, но эмоционально был полностью разбит, возле меня вообще никого не было. Бывали моменты, когда от этой безысходности выходил на улицу и думал: ну что делать, пойти под поезд лечь?» — Максим разводит руками.

Закончилась его наркоодиссея типично: поехал на место за закладкой для себя и попался. Балаклавский проспект, метро «Чертановская». Серые панельные многоэтажки. Ночь. Аккурат по тем координатам, что были указаны в сообщении, у подъезда оказался припаркован белый Hyundai Solaris. С приглушенными фарами. Максим искал клад в назначенном месте. Через какое-то время из машины вышли два полицейских, с ними понятой.

В карманах, по его словам, ничего не было, товар Максим поднять не успел — но в телефоне, который правоохранители тут же изъяли, быстро нашлось сообщение с координатами с фотографией места.

«Наркотик полицейские мне в куртку положили собственными руками. В протокол записали: четыре грамма — даже не взвешивая, — утверждает Максим. — Пока я сидел в обезьяннике, сотрудники полиции раза четыре приходили с предложением “договориться деньгами”. Говорят: “Если бы у тебя было тысяч 200-300, можно было и замять”. А я же уже не торгую, мама врач. Откуда у меня 200 тысяч?»

Через четыре месяца, уже на суде, адвокат по назначению (на другого у семьи денег не нашлось) предложил заменить лишение свободы условным сроком два с половиной года с обязательной социальной реабилитацией. Судья согласилась: «Подкинули — не подкинули, ты же приезжал туда за наркотиками?» — «За ними». — «Ну вот!»


Империя ФСКН

Если разбираться, как появилась система замены тюремного срока реабилитацией, то историю стоит начать с 18 апреля 2011 года. Именно тогда состоялось заседание президиума Госсовета, посвященное борьбе с распространением наркотиков среди молодежи, под председательством президента страны Дмитрия Медведева. Там предложение создать на законодательном уровне «систему правового принуждения к лечению» прозвучало впервые.

Сперва в докладе члена Госсовета Дмитрия Мезенцева, занимавшего в то время пост иркутского губернатора, и сразу после — из уст главы еще действовавшей Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Виктора Иванова.

Последний, помимо предложенной губернатором гуманизации уголовного наркозаконодательства, тут же посоветовал дополнить ее обратным маневром: криминализацией самого потребления наркотиков. Этот маневр на ближайшие годы и стал причиной затяжного конфликта между сообществом медицинских профессионалов, занятых реабилитацией, и силовым ведомством.

В строгом смысле слова потребление наркотиков в российском законодательстве было криминализировано и ранее, но наказывалось не тюремным сроком, а штрафом от 4 до 5 тысяч рублей (или арестом на 15 суток). Если хранение, приобретение и сбыт наркотиков прописаны в Уголовном кодексе (статьи 228 и 228.1), наказание за потребление регулируется кодексом Административным (статья 6.9). Предложение ФСКН «спрямить фронт», перенеся статьи за потребление из КоАП в УК, для всей наркологической отрасли могло обернуться значительными переменами.

Как отмечает в разговоре с корреспондентом ТД юрист программы «Новая наркополитика» Института прав человека и один из ведущих экспертов по наркополитике в стране Арсений Левинсон, в то время, на переломе нулевых и десятых, наркополицейское ведомство действительно систематически предпринимало попытки подмять под себя наркотическую сферу.

Сперва — создав в 2007 году возглавленный вскоре самим Ивановым Государственный антинаркотический комитет (ГАК), формально призванный координировать деятельность федеральных органов исполнительной власти, но по факту ставший придатком самой ФСКН: аппарат ГАК напрямую являлся подразделением Федеральной службы наркоконтроля. Позже — попытавшись замкнуть на себе работу со всеми без исключения наркозависимыми и установить контроль над сетью реабилитационных центров по всей стране.

Иллюстрация: Катя Симачева для ТД

Уже в ноябре 2014 года Виктор Иванов предложил создать на базе многочисленных (от 500 до 600, по оценкам самого ведомства) коммерческих и прочих негосударственных реабилитационных центров, разбросанных по всей стране, единую систему, связанную общими стандартами, системой сертификации и государственных грантов, распределять которые будет его ведомство. И даже запросил у государства под это 10 миллиардов рублей из бюджета.

Учитывая, что в системе Минздрава к тому моменту насчитывалось всего 18 реабилитационных центров и 88 отделений медико-социальной реабилитации, такая административная экспансия должна была поставить практически под полный контроль ведомства единственную сферу наркополитики (реабилитацию), еще свободную от его влияния.

Нужно ли уточнять, что и сертификаты, и стандарты самой работы ведомство для негосударственных центров собиралось разработать самостоятельно, без участия медиков? Кроме того, именно тогда, как объясняет Левинсон, под цели ФСКН законодательно в России оказались разделены понятия медицинской и социальной реабилитации. Несмотря на то что до этого вся реабилитационная работа в профильных законодательных актах фигурировала исключительно как «медико-социальная». Через дефис.


Восстание медиков

По мнению экспертов, это разделение было надуманным и вредным. Зачем оно понадобилось? «Координировать медицинскую реабилитацию ФСКН не могла по определению, поскольку они не врачи, а выделение социальной реабилитации как отдельной области должно было позволить наркополицейским взять над сферой контроль, замкнув на себя большую часть негосударственных центров», — констатирует Арсений Левинсон.

В своих интервью с ним соглашается президент фонда «Нет алкоголизму и наркомании» Олег Зыков: по его словам, на переломе десятилетий врачи были готовы предложить и уже разработали собственные стандарты, но «ФСКН со страшной силой стала отжимать от этого процесса Минздрав, и Минздрав с удовольствием “отжался”. В итоге государство с подачи силовиков разделило лечение и реабилитацию». Впрочем, не всем планам наркополицейских удалось воплотиться в жизнь.

В итоге, если систему грантов, несмотря на сопротивление Минфина, удалось запустить (что ожидаемо обернулось коррупционными скандалами: большая часть денег сразу же направилась в карман центров, связанных с заместителями Иванова), то ужесточения ответственности за потребление наркотиков и перенесения соответствующей главы в Уголовный кодекс, а стало быть, потери контроля за областью врачам удалось избежать.

Уже на упомянутом заседании Госсовета 2011 года с осторожными сомнениями относительно оправданности криминализации потребления выступили тогдашний глава Минюста Александр Коновалов и даже сам президент Медведев. А уже в мае 2012 года с критикой предложений ФСКН выступил главный нарколог Минздравсоцразвития РФ Евгений Брюн.

И сам Брюн, и общественники, занятые в реабилитации наркозависимых, замечали, что новелла, предложенная силовиками, в состоянии не просто разрушить систему уже существующей реабилитации, но даже и сделать построение такой системы вовсе невозможным:

ТЫСЯЧИ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ ПОД СТРАХОМ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ПРОСТО «ЕЩЕ ГЛУБЖЕ УЙДУТ НА ДНО» И ПЕРЕСТАНУТ ОБРАЩАТЬСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ

Так, в результате дискуссии между медицинским и силовым ведомствами, наркологическую отрасль удалось отстоять. И тем не менее сама система понуждения к лечению в форме замены уголовного наказания за хранение и продажу наркотиков на принудительное прохождение реабилитации все-таки вступила в силу.

В ноябре 2013 года Государственной думой оказались приняты сразу два закона: 313-ФЗ и 317-ФЗ, сделавшие такую замену возможной. А в апреле 2016 года грянуло сенсационное расформирование ФСКН и громкая отставка соратника Владимира Путина со времен работы в мэрии Санкт-Петербурга Иванова. Стандарты и сертификация вновь вернулись в юрисдикцию Минздрава. Как правопреемник упраздненного ведомства, МВД еще около двух лет выдавало гранты для негосударственных центров, а по истечении срока свернуло непрофильную для себя деятельность.

«Бумажный вопрос»

За год через систему обязательного лечения в обмен на условный срок по всей стране проходит немало людей. И пусть количество подобных приговоров год от года неуклонно снижается: так, самый беглый поиск по московским городским судебным базам — по, к примеру, 228-й статье УК за 2017 год — дает свыше 400 приговоров, к 2019-му их становится немногим более сотни. Случай Максима — один из них.

В теории система выглядит так: в случае уголовного судебного разбирательства по «значимым» (то есть достаточным для уголовного наказания), но малым дозам, присуждая условный срок, судья может сперва отправить подсудимого на диагностику. И в случае если государственный врач-нарколог подтвердит диагноз «аддикция», обязать наркопотребителя — в качестве условия назначения условного наказания — пройти реабилитацию.

В приговоре обычно указывается, какая точно должна быть реабилитация — социальная или медицинская, в стационаре или амбулаторно (в наркодиспансере). Просидев как минимум пару месяцев в ожидании приговора, такой подсудимый, покидая здание суда, отправляется не в тюрьму, а домой.

После регулярно, в течение всего условного срока, он будет вынужден не только отмечаться у инспектора (раз в неделю или раз в месяц), но и через несколько дней явиться в уголовно-исполнительную инспекцию, чтобы получить направление, с которым обязан отправиться в реабилитационный центр или государственную клинику.

По окончании реабилитации осужденный должен предоставить инспектору справку о том, что реабилитацию он прошел. Иначе тот вправе выписать предупреждение об уклонении осужденным от исполнения возложенных на него судом обязанностей (статья 190 УИК РФ), повторное вынесение которого по ходатайству инспектора чревато заменой условного срока на реальный.

В случае с лечением, если оно проводится в медицинском учреждении, пациент получит бумагу установленного образца. Именно ее он и должен будет предъявить инспектору. В случае социальной реабилитации бумагу центр может составить в свободной форме и просто заверить печатью.


Реабилитация из-под палки

Важно, что бумагу может предоставить только юридическое лицо, то есть неформальные двенадцатишаговые группы такую справку выдать не могут. А стало быть, весь поток, не нашедший места в скудной государственной системе реабилитации, как правило, достается коммерческим «рехаб-центрам», в один из которых и угодил Максим.

Но процедура в его случае выглядела совсем не так, как она прописана в законе. «На следующий день после того, как я вернулся домой, с собственной постели меня поднял окрик “Вставай!” — рассказывает парень. — Открыв глаза, я увидел, что надо мною стоят два бугая. И даже испугался, что опять пришли арестовывать». Но «бугаи» представились психологами.

«ТЕБЕ Ж ПРИСУДИЛИ РЕАБИЛИТАЦИЮ? ОДЕВАЙСЯ, ЕДЕШЬ С НАМИ»

Как выяснилось позже, адрес Максима им сообщила полиция, а мать открыла дверь и показала комнату. После недолгих сборов молодой человек оказался в машине по дороге куда-то в Подмосковье. «Серая “Хонда Аккорд”, стекла, тонированные в мясо, какой-то жуткий блатняк из динамиков. Думаю: “Хороши “психологи”», — вспоминает теперь Максим.

По приезде его отведут в неприметный трехэтажный загородный дом, окруженный кирпичным глухим забором с колючей проволокой. «Это наша больница — а телефон и паспорт просят сдать». «Бугаи» оказались не психологами, а «консультантами по зависимости», то есть линейными сотрудниками центра и так называемыми мотиваторами, занимающимися доставкой пациентов.


Схема реабилитации, принятая в центре: групповые занятия по в причудливых формах смешанной с полутюремным режимом самопальной версии двенадцати шагов. Все пациенты делились на «спонсоров», то есть бывалых реабилитантов, призванных руководить неофитами, и «подспонсорных». Консультанты — сами бывшие наркозависимые.


В интернете легко найти немало историй про «пыточные» реабилитационные центры, открытые бывшими бандитами, в 90-х решившими «пацанскими» методами бороться с наркопотреблением. В том, куда попал Максим, «жести», как признается и сам парень, не было.


«Сразу как я туда приехал, мне с матом объяснили, что, пока я не подпишу все бумаги, не отпустят. И бросили в барак. Огромная комната на 20 человек, на кухне грязь, тараканы. Все двери на ключах, решетки на стенах. Курить по расписанию, — рассказывает парень. — На третий день я сломался и подписал все, что дали».


Через десять месяцев Максима отпустили домой под обязательство вернуться, на этом реабилитация и закончилась. «Оказавшись дома, я сразу решил, что в центр больше не вернусь. Мать и так заплатила им за это время более полумиллиона. А поскольку паспорт мне вернули и даже бумажку для полиции, что основной курс реабилитации я прошел, дали, формально с ними я уже связан не был», — говорит он.

Впрочем, отказаться от услуг оказалось не так-то и просто. На шестой день за парнем приехали двое — «паковать в машину». «Пока они мне стали крутить руки, чтобы запихать в машину и увезти с собой, я набрал телефон полиции. Увидев, что меня бьют, полицейские оттащили бугаев и предложили написать заявление. Я отказался. Но больше “реабилитаторы” на пороге моего дома не появлялись». Еще через десять дней у Максима случился первый срыв. Эффект неоконченной реабилитации не продлился и двух недель.




Вопрос мотивации

Консультант по зависимости, долгие годы работавший в одном из государственных центров реабилитации, к которому мы обратились, в анонимном разговоре называет методы с насильственным вывозом человека недопустимыми («Нормальные центры так не работают»), но просит не сгущать краски. Даже в государственных центрах меры принуждения есть.

Иллюстрация: Катя Симачева для ТД

Через год после выхода из центра бросить наркотики Максиму все-таки удалось. Старая подруга отвела к «Анонимным наркоманам» — лечение в таких группах подчеркнуто добровольное. С тех пор он успел поступить в новый вуз, на этот раз юридический: «После всего, что со мною случилось, хочу стать адвокатом». Нашел работу.

Пока мы разговариваем, в полутора метрах от нас как из-под земли появляется наряд полиции, просит пожилого ухоженного мужчину с лавочки напротив спрятать бутылочку с дешевым коньяком, из которой тот методично отхлебывает, и прямиком направляется к нам. Но, не заметив ничего в руках, кроме кофе, разочарованно удаляется. «Выздоравливающему наркоману», как называют себя сами участники двенадцатишаговых программ, алкоголь строго запрещен. Максим, впрочем, признается, что раз в месяц позволяет себе пиво: но сегодня не тот случай.

Чужой опыт

Первые программы замены уголовного срока реабилитацией на Западе стали появляться в 1970-х годах по аналогии с программами перенаправления нарушителей с психическими заболеваниями и нарушителей-подростков. Объединены они были общей логикой, что инструменты уголовного правосудия не будут показывать эффективность в случаях, когда основная причина нарушений — проблемное потребление наркотиков.

Вместе с декриминализацией действий, не связанных с коммерческим систематическим сбытом наркотиков, это позволило значительно снизить наркопреступность, переключив полицию на борьбу с серьезными преступными группами.

«В Канаде, США, Великобритании, Австралии и других странах, где применяются подобные методики, замена наказания мерами лечения происходит как за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, так и за преступления, которые совершаются на фоне проблемного потребления», — рассказывает ведущий аналитик по правам человека Канадской правовой сети по ВИЧ/СПИДу Михаил Голиченко. Тут на наркологическую реабилитацию можно попасть и с мелкой кражей, и с хулиганством, если они были совершены на фоне зависимости и являются ее следствием.

Почему система не работает так же в России? Эксперты винят отсутствие системы реабилитации, нехватку профессиональных центров и общий репрессивный уклон наркополитики в стране.

«С одной стороны, в идеальном мире это была бы неплохая схема, когда человека, вместо того чтобы сажать в тюрьму, оставляют на свободе в обмен на обязательство пройти лечение. Но как всегда, реальность, она немного другая, — говорит координатор уличной социальной работы Фонда имени Андрея Рылькова, важнейшего московского НКО, работающего с наркопотребителями, Максим Малышев. — На практике, в основном среди наших подопечных, те, кто столкнулся с системой, были вынуждены лишь симулировать выздоровление, и пока не кончится условный срок».

С ним согласен и Арсений Левинсон. «Низкая эффективность существующей системы связана с тем, что она в итоге привела не к замене наказания на лечение, а к утверждению лечения в качестве наказания», — подчеркивает правозащитник.

Более того, как отмечает Левинсон, порядка 80 процентов дел небольшой тяжести для людей, привлекающихся впервые, и без всякой реабилитации заканчивается условным сроком, а значительное количество задерживаемых полицией с дозой «на кармане» нарушителей наркотики потребляют в рекреационных целях и не нуждаются в реабилитации.

По крупным же дозам и людей, уже попадавших в поле зрения правоохранителей в связи с нарконарушениями, как правило, система, напротив, обходит стороной. На них действие закона не распространяется, и убедить судью в обоснованности замены тюремного срока на реабилитацию бывает очень сложно. Фемида в таких случаях идет навстречу наркопотребителю крайне редко. Даже если зависимость вполне реальна.

Об этом говорит и координатор «Гуманитарного действия», крупнейшего петербургского НКО, работающего с потребителями наркотиков, Алексей Лахов. «У нас есть отдельная программа, которая помогает потребителям, совершившим нарушение и нуждающимся в реабилитации, получить замену наказания лечением, даже если судья изначально не готова прибегать к существующим механизмам», — рассказывает он.

«Каскад помощи»

Во всем мире работа с потребителями наркотиков, как подчеркивают эксперты, подразумевает несколько этапов: уличная социальная работа, раздача чистых шприцев, снижение вреда от потребления (именно она позволяет рекрутировать в реабилитацию тех, кто еще не совершил преступления), медицинская детоксикация — она делается в условиях стационара. Третий этап — реабилитация. Четвертый: ресоциализация — помощь, которую социальные работники оказывают наркопотребителю уже после того, как он вышел из реабилитационного центра.

На этом этапе реабилитируемому могут предложить временное кризисное жилье, если ему негде жить, что-то вроде комнаты в общежитии, обучение, содействие в трудоустройстве, сопровождение.

«Из четырех составляющих “каскада помощи” у нас есть только два или, лучше сказать, полтора, потому что даже второй этап доступен оказывается не всем», — подчеркивает Малышев. Ирония, по его мнению, заключается в том, что система реабилитации, которую подразумевает суд, обязывая преступника пройти ее под угрозой замены условного наказания реальным, просто отсутствует.

Выходом могла бы стать частичная декриминализация хранения наркотиков и создание сети низкопороговых реабилитационных центров, доступных нуждающимся в них потребителям. «Нужно не настраивать репрессивную машину так, чтобы она принуждала к лечению, а сделать добровольную помощь доступной для нуждающихся в ней», — заключает общественник. Но пока о создании полноценной системы таких центров, государственных или частных, речи не идет.

Впрочем, в сухом остатке даже плохой центр лучше, чем тюрьма, «потому что из тюрьмы этот несчастный наркозависимый выйдет уже настоящим уголовником, там происходит деформация личности», — согласно большинство экспертов, опрошенных нами.

«До тех пор пока репрессивная наркополитика в нашей стране не изменится, пусть люди лучше попадают все-таки не в тюрьму, а в систему оказания помощи, даже если эта помощь пока далеко не везде оказывается надлежащим способом», — подводит итог Алексей Лахов. По факту система, являющаяся осколком грандиозных планов почившей в бозе ФСКН, хоть и не без проблем, но работает. И работает — пусть даже и против воли своих создателей — на гуманизацию российской системы работы с наркопотребителями.

Автор: Дмитрий Ребров

Источник: Такие дела

Количество преступлений в Вологодской области за прошлый год снизилось

Фото: пресс-служба УМВД России по Вологодской области

Вчера на заседании коллегии УМВД с участием представителей Вологодского областного суда, прокуратуры, Законодательного собрания, а также заместителя губернатора области Виктора Рябишина были подведены итоги ушедшего года.

С начала действия программы по профилактике правонарушений, безопасности населения в 2013 – 2020 годах количество преступлений сократилось на 30%. Число погибших граждан в ДТП снизилось на 44%. По всей области действуют свыше 450 камер видеонаблюдений в местах массового скопления, работают системы фотофиксации. Число дорожно-транспортных происшествий снизилось на 11,7%. Для обеспечения порядка закуплены десять автомобилей на сумму 6,8 млн рублей. Лучшие дружинники поощряются. Лицам, освободившимся из мест лишения свободы, оказывается помощь по трудоустройству. Ведется работа по профилактике и раскрытию интернет-преступлений.

Необходимо отметить, по данным социологических опросов 73% жителей области оценивает работу правоохранительных органов удовлетворительно

На программу, рассчитанную на 2021-2025 года, для создания условий безопасности населения, предотвращения правонарушений выделено 300 млн рублей.

Материал подготовлен информационным агентством «СеверИнфо». Свидетельство о регистрации СМИ ИА № ФС 77 - 72057 от 29.12.2017 г. выдано Роскомнадзором.

Источник: МК - Вологда

В чем смысл мема «Я / МЫ» и откуда он пошел?

Эта заключительная фраза в фильме V значит Вендетта, где полисмен спрашивает у Натали Портман кто такой все таки был этот V., и она ему отвечает, что он это ее брат, ее сестра, ее отец, ее мать, он это она, он это мы, посыл революционный.

Автор: Басова Александра

Что изменилось в кадровом делопроизводстве с 1 января 2021 года

С началом 2021 года вступил в силу ряд изменений в законодательстве, которые необходимо учитывать в работе кадровых служб. Читайте статью SuperJob и проверяйте себя: все ли вы приняли к сведению?

Итак, что теперь нужно делать по-новому?

1. Внесены изменения в Трудовой кодекс РФ, касающиеся дистанционной работы. Они требуют от работодателей в первую очередь разработать локальный нормативный акт, в котором должны быть регламентированы особенности взаимодействия работодателя и дистанционного работника.

Подробнее об изменениях в оформлении удаленной работы

2. Изменились правила, которые нужно учитывать при установлении режима рабочего времени работникам-водителям: с 1 января вступил в силу Приказ Минтранса России от 16.10.2020 № 424. Новые правила потребуют от работодателей, имеющих в штате водителей, внести изменения как минимум в правила внутреннего трудового распорядка (и в иные локальные акты, определяющие режим работы водителей), а возможно, и в трудовые договоры с такими работниками.

Подробнее о новых требованиях к режиму рабочего времени водителей

3. С 2021 года не нужно подавать в налоговые органы отдельный отчет о среднесписочной численности работников: данная информация теперь отражается в расчете по страховым взносам (Федеральный закон от 28.01.2020 № 5-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Налогового кодекса Российской Федерации».

4. Для работников, впервые устраивающихся на работу после 1 января 2021 года, бумажная трудовая книжка не оформляется.

Подробнее об электронных трудовых книжках

5. С 1 января 2021 года выплата социальных пособий происходит в порядке «прямых выплат» за счет ФСС (во всех регионах РФ).

6. Вступил в силу Приказ МВД России от 30.07.2020 № 536, который определяет форму уведомления Министерства внутренних дел Российской Федерации об осуществлении иностранными гражданами (лицами без гражданства) трудовой деятельности на территории Российской Федерации. Следовательно, с 1 января 2021 необходимо применять новые формы и новый порядок уведомлений.

7. С января 2021 года МРОТ составляет 12 792 рубля в месяц. В отдельных регионах РФ МРОТ может быть увеличен по сравнению с общероссийским. Изменения МРОТ, возможно, потребуют пересмотреть систему оплаты труда в организации. Напомним, что месячная заработная плата работника, полностью отработавшего за этот период норму рабочего времени и выполнившего нормы труда (трудовые обязанности), не может быть ниже минимального размера оплаты труда.

Источник: Superjob

Дополнительный материал по теме: Изменения в работе кадровиков в 2021 году >>

МИФТАХОВА ПРИГОВОРИЛИ К 6 ГОДАМ КОЛОНИИ ОБЩЕГО РЕЖИМА

Головинский суд Москвы приговорил Азата Мифтахова к 6 одам колонии общего режима по делу о разбитом окне офиса «Единой России». Другие фигуранты Андрей Ейкин и Елена Горбань, получили условные сроки (2 и 4 года соответственно). Суд посчитал действия подсудимых хулиганством, совершённым группой лиц по мотивам политической ненависти. Доказательную базу обвинения практически полностью составили сомнительные показания различных лиц, в том числе и неких «засекреченных свидетелей», о которых мы уже писали ранее. Показаниям свидетелей защиты на суде внимания почти не уделили. В очередной раз правосудие продемонстрировало, что суды проводятся как в произведениях Кафки. Наши корреспонденты побывали у здания суда и сняли репортаж о том, почему люди пришли поддержать Азата и требовать справедливости. Сегодня много внимания уделяется сюрреалистическому суду над Навальным в Химках, но нельзя забывать о том, что фабрика по производству надуманных дел работает и в отношении простых людей, а не только известных оппозиционеров. Мы выражаем несогласие с несправедливым приговором Азату! 

Союз Марксистов в VK: https://vk.com/marxist_union 

Telegram-канал: https://t.me/marxistunion

***
МИФТАХОВА ПРИГОВОРИЛИ К 6 ГОДАМ КОЛОНИИ ОБЩЕГО РЕЖИМА

Аспирант МГУ Азат Мифтахов получил 6 лет колонии по делу о разбитом окне в офисе «Единой России». У Елены Горбань и Андрея Ейкина условные сроки

Головинский суд Москвы признал виновными в хулиганстве аспиранта МГУ Азата Мифтахова, активистов Елену Горбань и Андрея Ейкина. Мифтахова суд приговорил к шести годам колонии общего режима. Елене Горбань назначили четыре года условно с испытательным сроком на тот же период, а Андрею Ейкину — два года условно с испытательным сроком три года, передает «Медиазона».



По версии следствия, Азат Мифтахов был среди тех, кто 30 января 2018 года разбил окно офиса «Единой России» и кинул туда дымовую шашку. Его арестовали в феврале 2019 года. «Мемориал»* ранее признал Мифтахова политзаключенным. В его защиту выступало в том числе и Американское математическое сообщество.

Адвокат молодого человека отмечала, что обвинение строится на показаниях двух засекреченных свидетелей, один из которых умер. При этом Ейкин и Горбань отрицали участие Мифтахова в поджоге.

«Новая газета» пишет, что сегодня у здания суда полиция задержала участницу Pussy Riot Риту Флорес, автора telegram-канала «Протестный МГУ» Дмитрия Иванова, активиста Марата Вахитова, а также Никиту Зайцева — помощника бывшего депутата Мосгордумы Шереметьева. Всего поддержать обвиняемых к суду пришли порядка 250 человек.

*«Мемориал» — внесен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного  агента.

Источник: Новое время