среда, 31 августа 2022 г.
Из землянки в СИЗО: краткая история российских тюрем
"Падаем в обморок, разбиваем головы": как живут женщины в российских СИЗО
Недавний арест трех женщин-администраторов Telegram-каналов, вероятно, станет поводом для внесения изменений в Уголовный кодекс. Правозащитники готовят законопроект, который не позволит применять заключение под стражу в отношении подозреваемых в ненасильственных преступлениях. Одновременно предлагается для тех женщин, что уже оказались в СИЗО, день пребывания там засчитывать как за два в колонии.
Как живут в ожидании смягчения их участи женщины в СИЗО, читайте в материале обозревателя «МК», члена ОНК Москвы.
 |
| ФОТО: СЕРГЕЙ ИВАНОВ |
"Если уж они наших женщин за решеткой держат, пусть разрешат им цветы туда передавать" , — это официальное обращение мужа заключенной московского женского СИЗО №6.
Как только его жену посадили, он взял в аренду клочок земли и стал выращивать цветы для любимой. Какие только способы он ни придумывал, чтобы передать их ей (посылал в посылках, прятал в передачках, сушил и засовывал в конверты и т.д.), — ничего не выходило.
Единственный на весь изолятор цветок в горшке, который был в одной из камер (женщины-арестантки его прятали как сокровище), недавно заметил прокурор. «Крайне опасный» запрещенный предмет приказали изъять и уничтожили...
Запрет на цветы — это как запрет на радость. Но откуда той взяться в камерах? Впрочем, сейчас в единственном женском СИЗО Москвы как будто бы стало немного радостнее, потому что появилась надежда.
Юридический нюанс
СПРАВКА «МК»: Администраторы Telegram-каналов Ольга Архарова, Инна Чурилова и Александра Баязитова (последняя — профессиональный журналист) подозреваются в вымогательстве в особо крупном размере (часть 3 статьи 163 УК РФ). По версии следствия, девушки выяснили, что топ-менеджер ПСБ Александр Ушаков был в свое время осужден, и распространяли эту информацию. Он сам связался с ними и предложил удалить негативные заметки за вознаграждение. Затем он должен был выплачивать ежемесячно определенную сумму, чтобы его имя не упоминалась в негативном контексте. В общей сложности, по версии следствия, администраторы вымогали у него 1,2 Как сидят журналистки и блогерши
После ареста трех женщин-администраторов Telegram-каналов сенатор Клишас публично обратил внимание на юридический нонсенс: в СИЗО условия как в колонии строгого режима, а строгий режим для женщин УК не предусмотрен в принципе. То есть еще не признанные виновными женщины (которые, возможно, будут оправданы) содержатся в таких строгих условиях, которые для них не могут быть созданы даже после приговора.
Еще четыре года назад предпринимательница Наталья Верхова, которую поместили в СИЗО по обвинению в мошенничестве, дошла до Конституционного суда с этим вопросом. Она обратила внимание высшей инстанции на то, что ст. 58 УК РФ определяет недопустимость содержания женщин в строгих условиях (а СИЗО — это именно строгие условия, и никак иначе). Бизнесвумен доказывала: мера процессуального обеспечения не может быть строже, чем грозящее наказание, об этом говорит конституционный принцип презумпции невиновности. Верхова просила признать ст. 108 УПК РФ «Заключение под стражу» не соответствующей Конституции РФ в случаях применения меры пресечения для женщин, а также тех подозреваемых и обвиняемых, чья статья не предусматривает наказания в виде лишения свободы с отбыванием наказания в условиях строгого режима.
«Я понимаю, какие серьезные последствия может вызвать Ваше решение, — писала в своем иске Верхова. — Понимаю и весь груз ответственности за это. Но решение по этому вопросу — это одна из тех развилок, что определят дальнейшее развитие страны. Это важный шаг к гуманизации правосудия и защите своих граждан».
— Конституционный суд мне интересно ответил, — рассказывает женщина. — Дескать, вынести решение не может, поскольку я не представила доказательств, что говорила об этом на судебном заседании по избранию мне меры пресечения. Понимаете? Надо было судье сказать, что нельзя меня арестовывать. А так — вроде как сама виновата. И вопрос завис.
В общем, высший суд изящно вышел из неоднозначной ситуации. Но проблема никуда не делась, а после ареста журналисток зазвучала особенно громко. Глава СПЧ Валерий Фадеев заявил, что было бы правильным отпустить Баязитову (у нее на попечении больная мать, да и сама журналистка тяжело болеет) под домашний арест или подписку о невыезде, а содержать под стражей только опасных преступников.
Как сидят журналистки и блогершиСПРАВКА «МК»: Женский СИЗО №6 «Печатники» рассчитан на 892 заключенных. Фактически на момент проверки находилось там 1002 человека. По сравнению с мужскими изоляторами перелимит совсем небольшой (в «Матросской тишине» он дошел до 50 процентов, в «Медведе» — 34, в «Бутырке» — 29). На данный момент в «Печатниках» содержится 16 беременных и 6 мамочек с детьми.
 |
| АЛЕКСАНДРА БАЯЗИТОВА ФОТО: СОЦСЕТИ |
И вот Александра Баязитова перед нами. Ее жилище теперь — небольшая камера с холодильником, телевизором и четырьмя двухъярусными кроватями.
— Мое место наверху, — показывает Александра. — Когда пришла, все отсталые кровати были заняты, вот и пришлось забраться туда. Девушки, видя мое состояние, мне предлагали место внизу, но нехорошо с моей стороны было бы сгонять кого-то.
У Александры есть тяжелое заболевание, и многие беспокоились именно о ее состоянии. Но журналистка уверяет, что сейчас у нее есть все лекарства, хвалит медиков СИЗО:
— Они более благожелательные, чем в обычной поликлинике. И вообще, кто бы мог подумать, что в недрах СИЗО скрывается вполне приличный медицинский центр. Мне тут даже маммографию сделали. Когда бы я на нее пошла на свободе — не знаю. При мне у девушки обнаружили опухоль молочных желез. Меня это сильно впечатлило. Но это не повод тут задерживаться. Обследовалась — и домой. Очень надеюсь, что отпустят. За маму волнуюсь… Вы же знаете, что она у меня после тяжелой операции. Как она там? Кто за ней ухаживает?
Несмотря на то что Баязитова хвалит медчасть, находиться в СИЗО с ее болезнями, по сути, противопоказано. Здесь ведь духота, нет возможности пеших прогулок и т.д. Впрочем, журналистка беспокоится больше не за себя, а за других.
— Обо мне-то говорят, помнят, а вот ей как бы помочь, — говорит Баязитова, указывая на пожилую женщину.
А та начинает рыдать навзрыд. С трудом удается узнать, что с ней случилось. Женщина — гражданка Казахстана. В Москве работала поваром в известном ресторане, деньги получала на банковскую карту. Этой картой пользовалась, чтобы деньги переводить на родину, в Казахстан. Там у нее дети, дочка беременная. И, видимо, в какой-то момент дала кому-то из коллег (в ресторане много мигрантов работают уборщиками, посудомойками и т.д.) карту, и тот отправил в Турцию перевод в 150 тысяч рублей. А может, у нее эту карту выкрали, а потом вернули. В общем, теперь ей вменяют финансирование терроризма, потому что деньги ушли по какому-то плохому адресу.
— Адвокат по назначению сказала: «Признавайся, а то звонков близких не будет, и поедешь в тюрьму лет на 15–18», — плачет арестантка. — А в чем признаваться? Я ничего не делала. Родные ничего не знают обо мне. Помогите, умоляю! Скажите им, чтобы посылку прислали и адвоката наняли.
 |
| ОЛЬГА АРХАРОВА ФОТО: СОЦСЕТИ |
Администратор телеграм-канала Ольга Архарова тоже содержится в маломестной камере. Кроме нее там трое женщин, одна из которых — калининградский врач Елена Белая, которую на днях присяжные признали виновной в смерти недоношенного младенца. Какое-то время Белая была в большой камере, где пыталась бороться с дедовщиной (женщины, которые долго сидят, пользуются привилегированным правом первыми посещать туалет, они распоряжаются пультом от телевизора и т.д.). Архарова просит помочь ей с выводом в спортзал и парикмахерскую. Но сейчас с этим большие проблемы — не хватает сотрудников.
Инна Чурилова содержится в другой камере. Большой, на 40 человек. В таких казарменных условиях Чурилова никогда не была, так что не может в себя прийти. Благодарит психолога, который с ней каждый день общается. Видимо, без помощи специалиста она бы и не справилась.
Инна потрясена и ситуацией в целом, думает только о своем ребенке, которому всего годик. Сокамерницы ее всячески поддерживают, удивляются, как можно мать от дитя оторвать за какие-то публикации в соцсети…
 |
| ФОТО: ГЕННАДИЙ ЧЕРКАСОВ |
Блогер и феминистка Татьяна Сухарева тоже в большой камере. Ее дело тянется аж с 2014 года. Женщину обвиняют в продаже поддельных страховых полисов. В первый раз она попала в СИЗО 8 лет назад, но ее скоро отпустили под домашний арест. И вот она снова в изоляторе, ждет апелляции. Видно, что феминистку все это дело и заключение под стражу измотали в конец. Из-за стресса она даже мысли с трудом формулирует.
Арест журналисток и других женщин за «экономику» и за ненасильственные преступления — это жестокость, и она точно не вынужденная, а намеренная. У них есть жилье, работа, а главное — малолетние дети или больные родители.
История известной модели и блогера Анастасии Поляковой выбивается из этого контекста. Ее преступление — насильственное (в мае 2022 года Настя с подругой и приятелем в одном из московских дворов избили и отобрали травматический пистолет у 45-летнего курьера стоматологической клиники, который сделал молодым людям замечание). Но даже тут арест — мера более чем избыточная, ведь Настя москвичка, и у нее на руках тяжелобольная мама.
 |
| НАСТЯ ПОЛЯКОВА ФОТО: СОЦСЕТИ |
Настя выходит из строя женщин. Рассказывает, что вменили часть 2 статьи 161 «Грабеж» (за нее предусмотрены принудительные работы на срок до 4 лет или лишение свободы до 7 лет).
— Обычная драка, — говорит Настя. — Человек этот сам к нам подошел. Он первый напал. Все это мы снимали на телефон, запись есть, только в Интернет она не попала. В Сети лишь кусочек видео с камер наблюдения, где видно только, как мы бьем. Как бы то ни было, мы выплатили пострадавшему компенсацию, по сто тысяч рублей. Никаких серьезных травм у него нет. Пистолет его стоит 7,5 тысячи рублей. Зачем меня тут держать? У меня мама очень сильно болеет… Я уже на адвокатов потратила полмиллиона.
Настя не первая блогер-модель, что оказывается в этих стенах. И каждый раз можно было констатировать: эти девушки не были маньячками, угрозы обществу не представляли, а потому могли бы остаться под домашним арестом.
«Падаем в обморок, разбиваем головы»
В камерах душно, жарко. В больших хотя бы душ есть (в маломестных он не предусмотрен), но зато там тяжелее с сокамерницами. Представьте 40–50 женщин разного воспитания, образования, социального статуса, характера на одной маленькой площади. Даже просто не сойти с ума в таком месте — подвиг. Женщины так и говорят, что все силы тратят на то, чтобы сохранить себя.
Для них крайне важно выглядеть хорошо. В СИЗО есть парикмахерская, но услуга эта платная, а деньги на лицевом счете есть не у каждой. К тому же из-за большого количества заключенных в парикмахерскую огромная очередь, нужно ждать месяцами, чтобы привести себя в порядок. То же самое со спортзалом. Кто-то не может попасть туда больше месяца, а в камере от перенаселенности нет свободного пятачка, чтобы позаниматься спортом.
Старожилы вспоминают, что когда-то в СИЗО №6 была йога, мечтают о ней…Сейчас кажется, что это просто фантастика.
— Прогулочные дворики — это какая-то насмешка, — говорит одна из арестанток. — Вы их видели? Это же пыльные цементные мешки.
Дворики мы видели, заключенная не преувеличивает. Собственно, их и двориками назвать трудно: закутки с бетонными стенами и полами. Сверху (не везде) видно лишь кусочек неба. Никакой зелени, лавочек, тренажеров там нет. И прогулка заключается в том, что женщины просто «нарезают круги» по периметру.
Но женщины говорят, что сейчас самый ад — в автозаках.
Вперед выходит немолодая заключенная, у которой разбито лицо.
— Что с вами? — спрашиваем мы.
— В автозаке по дороге из ИВС в СИЗО от жары потеряла сознание. Слава богу, переломов нет. Но как выдержать очередную поездку в суд? На нее обычно в 5 утра поднимают и возвращают в час ночи.
— А у меня эпилепсия, — вступает в разговор другая заключенная. — Мне противопоказано находиться в душных помещениях и подвергать себя тряске.
— У нас трое с эпилепсией, их нельзя вот так по жаре на автозаке часами возить, они же так и умереть могут, — говорит старшая по камере.
— А у меня лейкоз, — тихо говорит 56-летняя женщина. — Мне в гражданской больнице запрещали пользоваться душным автотранспортом. Я не могу ездить в автозаке. А скоро предстоит вывоз на суд. Что мне делать?
И что на это ответить? Хваленые автозаки конвойного полка ГУВД не имеют ни ремней безопасности, ни работающих кондиционеров, ни туалетов (а даже если есть, то пользоваться ими не разрешают, потому что непонятно, кто и как должен их потом убирать).
— Матрасы плохие, на них невозможно спать нормально, без боли, — продолжают женщины. — Мы просим выдавать второй матрас хотя бы тем, у кого болезни. Врачи не всегда на это охотно идут. Видимо, запасов матрасов нет. Ну и лекарства. Хорошо тем, у кого есть родственники, чтобы их купить. А что делать остальным? В медчасти практически ничего нет…
Женщины говорят и про однообразное питание. Овощи в московских СИЗО закончились. Так что их не дают даже беременным…
А еще из-за перелимита проблемы с выводом на телефонные звонки (очередь). И при этом СИЗО №6 на самом деле одно из лучших. Если бы не его начальники и сотрудники, которые пытаются решать все эти проблемы, нас ждали бы женские бунты.
 |
| СВОБОДНЫХ МЕСТ В ЭЛЕКТРОННОЙ ОЧЕРЕДИ НЕТ НИ НА ЗВОНКИ, НИ НА СВИДАНИЯ ФОТО: СОЦСЕТИ |
Однако все это мало волнует следствие. Как же хочется, чтобы оно, наконец, относилось бережно к человеческим судьбам. Но пока оно небрежно даже в материалах уголовных дел. В одной камере женщина показывает культю правой руки (ампутирована до плечевой кости).
— Следователь пишет, что я совершила преступление правой рукой, а ее у меня попросту нет!
Сокамерницы говорят, мол, на суде потом это может помочь ей. Вряд ли. Следствие просто поправит правую руку на левую, и все.
А в камере без руки тяжело… Может быть, суд это учтет и протянет ей свою руку помощи?
P.S. Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Верховный суд РФ с просьбой проанализировать практику заключения под стражу женщин.
Автор: Ева Меркачёва
Источник: МК
Прочитать ещё 👇
Интересно? Тогда поддержи лайком, репостом или комментарием.
Задыхаясь спят на ошметках матрасов: в московских СИЗО наступил ад
Арестанты спят по очереди при закрытых форточках
«Воздуха!» «Трудно дышать, откройте форточку в коридор!» «Позовите врача, дайте лекарств!» Эти возгласы сегодня слышны в стенах всех столичных СИЗО. Заключенные в переполненных камерах изнывают от духоты. Некоторое теряют сознание. И все это на фоне странной эпидемии простуды (тесты на коронавирус не делают даже тем, у кого кашель и температура, фактически нет лекарств). Хуже всего ситуация в СИЗО № 4, известном, как «Медведь». Здесь самый большой перелимит: почти 600 «лишних» арестантов. Заключенные спят на полу или по очереди, многим не хватает не только матрасов, но и подушек.
Именно в «Медведе» сегодня самый, скажем так, необычный состав заключённых: в прошлом священники и полицейские, сотрудники ФСБ и председатели судов… Многие в прошлом выступали идеологами или же просто были частью системы.
Как выживают арестанты в «Медведе» - в материале обозревателя «МК», члена ОНК Москвы.
 |
| ФОТО: МИХАИЛ КОВАЛЕВ |
Справка МК: В московских СИЗО перелимит в общей сложности почти 30 процентов.
На первом месте СИЗО № 4 «Медведь» (34 %), на втором «Бутырка» ( 29 %).
При этом ФСИН официально заявила, что в целом в российские СИЗО заполнены на 96 процентов - в них содержится больше 114 тысяч человек.
Вторник, 23 августа. В СИЗО № 4 на момент нашего визита 2292 заключенных, при том, что изолятор рассчитан на 1730 мест.
- Ставим дополнительные кровати, даем раскладушки, - говорит сопровождающих сотрудник. - Но люди все равно спят на лавках или на полу.
Мы идем по коридору одного из корпусов. Почти в каждой камере на полу кто-то лежит, и это уже расценивается тут, можно сказать, как ситуация в порядке вещей. Если на полу двое-трое или больше, то стараются камеру расселить. Но в итоге заключенные с баулами зачастую напрасно переезжают из камеры в камеру, потому что нигде особенно не лучше. «Вчера перевели в камеру, где для меня нашлась кровать, но сегодня в нее уже добавили еще двоих, и я снова без спального места, сплю в порядке очереди», - примерно так говорят заключенный.
Сюда на днях доставили из «Кремлевского централа» экс-зам министра МЧС Андрея Гуровича. Он выглядит бодро, но видно, что пребывает в неком недоумении. После «Кремлевского централа», где все нормы соблюдаются, «Медведь» может показаться диким изолятором.
- Нас доставили сюда сразу человек 20, - рассказывает Гурович. - Когда стали выдавать матрасы и подушки, оказалось, что те закончились…
Гуровичу матрас все-таки достался, но такой, что на нем спать невозможно. А подушку он сделал своими руками: набил наволочку личными вещами.
Если вы думаете, что не везет только новичкам, то ошибаетесь. Мы заглянули в камеру к генералу ФСО РФ (в прошлом начальнику службы инженерно-технического обеспечения ведомства) Игорю Васильеву.
Как был у него худой матрас месяц назад, так и остался (хотя мы просили заменить). С другой стороны, это показывает, что в СИЗО не делают исключения ни для кого, и что ситуации в целом с вещевым обеспечением плачевная.
В одной из камер на полу мы нашли человека, который спал на половинке матраса. Вторая половина так истрепалась, что от нее остались только нитки. Видели мы и матрасы, которые представляют из себя просто связанные между собой клочья синтепона. Как на этом можно спать - непонятно.
Но заключенным не до матрасов. Они уже не обращают внимания на тараканов и крыс (впрочем, тех стало меньше после того, как по распоряжению начальника мусор из СИЗО стали вывозить не раз в неделю, а через день). Сидельцам не до этих и других «мелочей». Им бы выжить в такую жару.
Вентиляция в большинстве камер не работает, многие окна открыть невозможно (решетки двойные - располагаются с внешней и с внутренней стороны стекла, и они наглухо заварены). Единственное спасение - распахивать форточки (или, как их еще называют, «кормушки») в дверях камер. Но есть нюансы. Если напротив стена, то никакого движения воздуха особенно не происходит. А если напротив другие камеры, то некоторые заключенные начинают перекрикиваться между собой. Самые «гуттаперчевые» просовываются в эти «окошки» до пояса. В итоге сотрудники вынуждены «кормушки» закрывать.
В двери очередной камеры стучат:
- Откройте окно, мы задыхаемся!
- А зачем вы перекрикивались? - строго спрашивает сотрудник. - Это межкамерная связь!
- Это не мы, это из другой камеры, а закрыли нас! Откройте, у нас человеку уже плохо!
И примерно такие диалоги на каждом этаже.
- Лучше пусть они перекрикиваются, чем сознание теряют от жары, - говорим мы (проверку проводили с членом ОНК Москвы Любовь Волковой). Сотрудники с этим в принципе соглашаются. Но им ведь надо и за порядком следить.
Во многих камерах есть больные. Люди кашляют, жалуются на плохое самочувствие.
- У нас вся камера болеет, - говорят заключенные в камере № 625. - Рвота, температура, кашель. С трудом нам принесли несколько таблеток ацетилсалициловой кислоты и активированного угля.
С лекарствами в «Медведе» плохо, как, впрочем, и во всех других СИЗО Москвы. Заключенные жалуются, что им не дают даже элементарных препаратов. При этом медики боятся признаться нам, что дела с медикаментами обстоят настолько печально. Самые совестливые просто молчат в ответ на вопрос: «Почему вы не даете людям таблеток?»
Новые ПВР предусматривают возможность покупки лекарств за деньги заключенного. Процедура такая: если у арестанта есть сумма на лицевом счету и ему выписали рецепт, то он подает заявление на имя начальника СИЗО, и администрации учреждения покупает нужные препараты. Так вот, до сих пор эта новая практика не введена, судя по всему, нигде. Я не встретила ни одного арестанта, которой бы похвалился, что ему купили медикаменты вот таким образом. И все это на фоне, повторюсь, катастрофической ситуации с запасом препаратов в самом СИЗО.
- Из нашей камеры человека на суд вывезли с температурой, - говорят заключенные. - Дали таблетку и написали в справке, что он может участвовать в заседании. А если у него коронавирус?
Тесты на ковид в СИЗО есть, но делают их только тем, кого отправляют на этап. Ни у одного из тех, кто нам жаловался на признаки гриппа или простуды, тест не взяли. Впрочем, и медики, и заключенные считают, что это уже не актуально.
- Ну найдут ковид у половины сидельцев СИЗО, посадят на карантин, и что? - говорит арестант с медицинским образованием. - Сейчас ковид уже не так страшен, как грипп. А ввести могут такие ограничительные меры, что мы опять останемся без посылок, свиданий и т.д. Никто этого не хочет. Не надо тестов, пусть просто дадут лекарств.
В одной из камер, рассчитанной на четверых, замечаем пятого, то есть «лишнего» человека. Ему соорудили нары у самой двери. Открываешь ее - и сразу упираешься в его ноги. Заключенный тяжело болен, а такие условия и духота для него равны смертному приговору. Не повезло и сокамерникам, которые наблюдают его страдания 24 часа в сутки.
- У меня туберкулез кишечника и СПИД, - говорит мужчина. - Я был освобожден судом из СИЗО по постановлению правительства № 3 (в нем перечень заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. - Прим. автора). А потом был приговор по 228 статье «Наркотики», дали 4 года и снова арестовали в зале суда.
Его арест - это почти что абсурд. Дело в том, что перечень болезней, препятствующих содержанию под стражей (утвержден ПП № 3) куда более строгий, чем перечень недугов, с которыми нельзя отбывать наказание (прописан в ПП № 54). И если человека освободили по первому, то он точно подпадает и под второй. Так зачем его мучать?
Как бы то ни было, теперь заключенному нужно пройти несколько этапов, чтобы добиться своего освобождения через суд. Займет это не меньше трех месяцев, которых у него, возможно, нет. В любом случае, в СИЗО его права нарушаются, поскольку не соблюдены нормативы жилой площади.
В итоге мы просим руководство СИЗО перевести его в другую камеру и начать процедуру по его «актировке».
Спецблок
Абсолютно все арестанты, спасаясь от жары, разделись до трусов.
- Надевайте маечки, штанишки, - вежливо обращается к заключенным сотрудник, открывая двери.
Мы идем из камеры в камеру и видим одну и ту же картину. Причем в большинстве встречаем людей абсолютно не криминальных. Они не совершали насильственных преступлений. Некоторые плохо понимают, за что вообще тут оказались. Вот, как 19 летний паренек, солдат-срочник. Его задержали и арестовали прямо во время службы в армии за то, что он до того, как его призвали, запостил во ВКонтакте ролик с видео терактов в США.
- Ну дурацкий поступок, ну провели бы с ним «разъяснительную» беседу, штраф назначили, но зачем его в СИЗО-то? - недоумевает пожилой сокамерник.
В соседней камере - бывший водитель высокопоставленного московского полицейского Клоков, который стал первым арестованным по делу о фейках.
- Что я тут делаю? - грустно спрашивает он. - Когда меня выпустят?
В следующей камере просят написать благодарность женщине-врачу, которая накануне откачала заключенного. Ему от жары стало плохо, он «отключился» (сокамерники реально думали, что умирает).
Проворачивается ключ в дверях следующей камеры, и мы слышим историю про то, как там дважды за день вызвали врача для арестанта.
Среди заключенных узнаем бывшего председателя Октябрьского районного суда Краснодара Геннадия Байрака. Он удивляется нескольким вещам. Во-первых, количествам арестов в Москве. «У нас в регионах такого нет». В-вторых, качеству судебных процессов и их длительности. «У меня за 28 лет судейства не было ни одной отмены приговора. А тут частые отмены, потому что столько нарушений и ошибок. И если больше года у меня судья разбирала дело, я каждый день ее вызывал и просил дать пояснения».
В-третьих, удивляется большим срокам, к которым приговаривают в Москве. «Я входил в совет судей края и говорил судьям: «Надо каждого из вас в камеру на двое суток, вы тогда перестанете легко разбрасываться годами - тому 7 лет, этому 10 лет».
Для председателя суда оказаться по ту сторону решетки - дело неслыханное. Но невольно приходит мысль: почему только в этом случае люди начинают говорить про несправедливость и несоразмерность? Почему раньше молчали, когда были при власти?
- Я лично никогда не разбрасывался сроками, - уверяет Байрак.
Полковник МВД, сидящий с ним в одной камере, рассказывает, что на звонки выводят редко (сотрудников не хватает), и что он три месяца не может дозвониться дочке.
- Ее номер почему-то блокируется администрацией СИЗО, хотя следователь мне дал разрешение на звонок именно ей, - говорит полицейский.
На самом деле произошел просто некий технический сбой. Но, чтобы все это выправить, нужны сотрудники, а их не хватает. Если честно, глядя на все происходит в московских СИЗО можно только молиться на тех конвоиров и надзиратели, что еще не сбежали и продолжают служить.
Экс-схиигумен Сергий (Николай Романов) и духоту, и прочие тяготы переносит стоически. Говорит, что история с проклятиями от него - это фейк, и что он хотел бы просить о помиловании. Сергий рассказывает, что «молится денно и нощно за Русь и всех заключенных».
Молитвы сидельцам московских СИЗО сейчас точно не помешают. Самую жаркую неделю августа, возможно, переживут не все. А суды тем временем выносят все новые и новые решения об арестах…
Автор: Ева Меркачёва
Источник: МК
Почитать ещё 👇
👉 Как сидят в СИЗО арестованные по делу Умнова питерские генералы >>
👉 Почему изоляторы ломятся от арестантов? >>
👉 Ева Меркачева: «В Москве несколько десятков человек можно освободить по состоянию здоровья прямо сейчас. Но судьи и врачи боятся» >>
Правозащитные организации и сетевые проекты в помощь задержанным, арестантам и их родственникам>>
Интересно? Тогда поддержи лайком, репостом или комментарием.
Также вы можете поддержать материально развитие нашего проекта >>
вторник, 30 августа 2022 г.
Ева Меркачева: «В Москве несколько десятков человек можно освободить по состоянию здоровья прямо сейчас. Но судьи и врачи боятся»
8 августа 2022 года в Москве по обвинению в вымогательстве задержали и заключили в СИЗО больную диабетом журналистку Анну Баязитову. В этом же году ректора «Шанинки» Сергея Зуева поместили в СИЗО после инфаркта. Почему тяжелобольных не сажают под домашний арест? Интервью с правозащитницей Евой Меркачевой
В СИЗО № 4 сидит Дмитрий Тулянинов, инвалид первой группы по зрению. Преступление у него экономическое – кто-то купил квартиру в Москве мошенническим способом и зарегистрировал на него.
У этого человека есть жилье в Москве, где он может отбыть домашний арест, но медкомиссия постановила, что он может содержаться в СИЗО, поскольку не тотально слепой. При этом зрение у него 0,004.
«Когда мы были у него, выглядело это ужасно: камера, где он сидел, была перенаселена – в ней было больше людей, чем кроватей, – говорит Ева Меркачева, член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, член Общественной наблюдательной комиссии Москвы, член Общественного совета ФСИН России.
– Он ходил по ней на ощупь, постоянно врезаясь в железные стойки, не мог сам налить себе кипяток, сокамерники боялись, что он их ошпарит.
Чтобы перемещаться, нужен поводырь, который вел бы его под руку. В СИЗО этого никто из сотрудников не делает. Однажды, возвращаясь с прогулки, он врезался в тележку раздатчика еды, перелетел через нее и сломал руку.
Дело Тулянинова выеденного яйца не стоит, его нахождение в СИЗО просто издевательство».
Чаще всего первоначальную меру пресечения всем арестованным избирают одну и ту же. Позже, когда человек уже находится в СИЗО, он может собрать документы о том, что у него тяжелое заболевание. Медкомиссия их рассмотрит и установит, входит ли его болезнь в список заболеваний, препятствующих содержанию под стражей.
Последнее слово, отпускать человека под домашний арест или нет, остается за судьей.
Судьи боятся брать на себя ответственность
– Судья может отказать, даже если заболевание входит в перечень. От чего это зависит?
– Судья может руководствоваться тяжестью обвинения. Например, не отпустить под домашний арест обвиняемых в убийстве.
Если и обвинение, и диагноз тоже серьезные – например, у подсудимого онкология в терминальной стадии, – суд не хочет брать на себя ответственность, и тогда начинаются «игры». Суд подвергает сомнению заключение комиссии, требует повторное, чаще всего решение вопроса затягивается, и человек умирает.
То есть судьи боятся брать на себя ответственность. Им говорят: «Да, возможно, человек убил, но это еще не доказано – могли ошибиться следователи, дознаватели. Сейчас этот человек точно никому не принесет вреда и не скроется, он просто не может передвигаться». И решение все равно не принимается.
Раз ест, значит, не парализован
Из последних историй такого рода – парень 25 лет, недавно умер в московском СИЗО № 5.
Он обвинялся в экономическом преступлении – мошенничестве. Это был огромный человек с лишним весом и целым рядом серьезных заболеваний. Первоначально его поместили в СИЗО, но потом комиссия указала на его заболевания, и суд отпустил его под домашний арест. Он пробыл некоторое время дома, но в какой-то момент не явился к следователю на очередной допрос. По его словам, в этот день он просто не смог дойти и просил перенести встречу на другое время.
Однако следователь тут же написал на него жалобу, и парня снова арестовали. После ареста его парализовало, он лежал в камере, ходил под себя, никто не мог подать ему ни утки, ни памперса. В камере стояла невыносимая вонь, другие заключенные отказывались сидеть с ним вместе. Было совершенно непонятно, зачем держать такого человека в СИЗО.
Суд же, ссылался на то, что, несмотря на почти полную парализацию, заключенный успешно заказывает еду в тюремном ларьке и своими почти неработающими руками успешно вскрывает упаковку и съедает то, что заказывал он сам и заказывали ему родственники.
Из этого судья делала вывод, что парализацию он симулирует. Доказать судье, что парализация может быть частичной, было нереально. В конце концов, после многих хлопот правозащитников, его перевели в гражданскую больницу, где он и умер.
Честно говоря, в этой истории меня поразила позиция суда. Судья явно не стремилась разрешить ситуацию – ведь можно было дать подследственному еще один шанс и выпустить домой, можно было договориться со следователем, чтобы допросы проводились удаленно (так иногда делают, если свидетели и даже обвиняемые находятся в другой стране и не хотят приезжать в Россию из опасения, что их арестуют). Но судья просто кинула человека в СИЗО.
– Входят ли в перечень заболеваний, препятствующих содержанию под стражей, диабет, которым болеет Анна Баязитова, и инфаркт и предынфарктное состояние, которые перенес ректор «Шанинки» Сергей Зуев?
– Диабет в этом списке есть только осложненный. Увы, диабетиков в наших СИЗО очень много. Как и людей с инфарктами и инсультами. Например, после нескольких инфарктов у нас продолжает сидеть в СИЗО бизнесмен Борис Шпигель.
Относишься по закону – сам сядешь
– Что происходит в случаях, когда заболевание попадает в перечень, но у арестованного нет жилья в России? Где ему отбывать домашний арест?
– В этом случае его просто никто не освободит под домашний арест. Его посадят в СИЗО без вариантов.
У нас и так освобождают чудовищно мало: например, в прошлом году во всей Москве по состоянию здоровья из СИЗО освободили двух человек!
А главного врача тюремной больницы «Матросской тишины» Александра Кравченко, в которую у нас переводят людей со всего города, прежде чем направить их на гражданскую врачебную комиссию, у нас сейчас самого судят! Якобы он направлял заключенных на медкомиссию, чтобы улучшить условия их содержания.
Естественно, после этого освобождать заключенных боятся не только судьи, но и гражданские врачи. Одно время, когда стоял вопрос об освобождении одного из заключенных, обыски пришли не только в больницу «Матросской тишины», но и в гражданскую больницу.
То есть силовики очень не хотят, чтобы по болезни кого-то освобождали; для гражданских врачей освобождение кого-то может обернуться обвинением во взятке например. Это все – история про жестокость наших следственных органов.
Когда-то я даже писала про судьбу одного из следователей, который работал в центральном аппарате Следственного комитета. Пока работал, этот человек не отпускал практически никого. Потом арестовали его самого, и, когда выяснилось, что у него заболевание, препятствующее содержанию под стражей, его тоже не хотели отпускать; этим занимались спецслужбы. В тот момент он очень удивлялся, что с ним так поступают.
Почему-то наши следственные органы мыслят подследственных если не врагами, то противниками, как будто они находятся на ринге. Дело для них гораздо важнее человека.
Как будто работа следователя не состоит в том, чтобы установить справедливость, или в том, чтобы преступник осознал справедливость наказания, которое он получил. Все проще: дело – это «палка», лишняя «палка» – это способ получить повышение в звании.
– Получается, содержание под стражей – лишний способ надавить на подозреваемого.
– Совершенно верно, это чистой воды шантаж, потому что, среди прочего, в СИЗО больного человека лишают возможности лечиться так, как он бы хотел.
Там нельзя купить лекарства на свой выбор, пойти к врачу не в поликлинику, а в научный центр. Я знаю людей, которые были уверены, что, останься они на воле, они бы успешно вылечились. А в СИЗО – даже если ты добьешься химиотерапии, она будет определенной, и ни за какие деньги другой ты не получишь.
«МРТ в “Матросской тишине” не нужна»
– Какое у нас качество медицины в СИЗО?
– Плохое. Я уже много лет добиваюсь, чтобы в тюремной больнице, которая обслуживает все московские СИЗО, появился аппарат КТ и МРТ. Я сказала об этом даже президенту, но ничего не изменилось, диагностику даже при опухолях мягких тканей до сих пор делают с помощью рентгена. При этом на МРТ в гражданские больницы вывозят очень редко – такую операцию надо согласовать, на нее нужны силы конвойного полка.
Когда по моим следам такой аппарат попросила уполномоченная по правам человека в Москве, мэр города ответил, что с удовольствием его выделит. А потом откуда-то вдруг пришел ответ, что необходимости в таком аппарате нет, потому что всего в год в городе делается восемь таких диагностик.
Откуда появилась эта цифра, я не могу понять до сих пор. И это при том, что о необходимости МРТ нам говорят чуть ли не в каждой камере. У кого-то металлические пластины в голове, у кого-то штифты в позвоночнике, и нужно два раза в год смотреть, чтобы они не сдвинулись. И освобождать людей с такими диагнозами никто не думает.
– Куда обращаться заключенному в СИЗО, если его не лечат?
– Нужно писать уполномоченному по правам человека в России и в регионе, писать в прокуратуру, в центральный аппарат ФСИН. Также информацию о том, что во время заключения под стражей человек лишается возможности нормально лечиться, надо предоставлять судье.
У нас была история с заключенным, которого каждую неделю нужно было вывозить из СИЗО на гемодиализ. Делать это соглашались с трудом, так как у человека не было московской прописки, говорили, что такая процедура положена только москвичам. Хотя как связан центр гемодиализа и прописка, непонятно.
Еще надо понимать, что в заключении, когда исчезает привычное питание и привычный режим, состояние обостряется. Даже привычные лекарства человеку могут передать только родственники, но будет это далеко не сразу.
Состояние тюремной медицины зависит от региона
– Список болезней, по которому человека можно выпустить, корректировали в последние годы? В какую сторону?
– Корректировали, в сторону смягчения. Однако это не меняет ситуацию.
На мой взгляд, в Москве есть несколько десятков человек, которых можно освободить по состоянию здоровья прямо сейчас. Но на практике их даже не вывозят на комиссию; врачи «Матросской тишины» просто боятся. И если даже вывозят, решение об освобождении под домашний арест боятся принимать гражданские врачи.
– Есть ли разница в состоянии медицины в СИЗО и в тюрьмах?
– Все зависит от региона, от позиции главы местного УФСИН. Если где-то плохо с медициной в СИЗО, в тюрьмах и колониях она тоже будет плохая. Еще многое зависит от установки. Если, например, сотрудникам колонии говорят: «В случае чего вызывайте скорую», – это одна ситуация. А если говорят: «Никого в больницу не вывозим, до последнего стараемся делать вид, что ничего не происходит», – другая.
– Можно назвать «особо негуманные» регионы?
– Кировская область, Саратовская, Иркутская.
Вырвали 11 зубов
В одной из колоний Саратовской области парень рассказал нам, как у него заболел зуб. Ситуация, казалось бы, простая, кабинет стоматолога есть прямо в колонии на территории отряда. Но к врачу его не выводили, пока не раздуло щеку.
К врачу его привели месяца через четыре, когда он уже не мог есть. В итоге стоматолог сказал: «Надо удалять», – и удалил ему, один за другим, 11 зубов; об этом остались документы.
Сотрудники колонии потом объяснили нам, что этот заключенный – наркоман, у наркоманов разрушаются зубы, так что его состояние нормально. Сам этот заключенный утверждал, что попробовал наркотики один раз в ранней юности и больше не употреблял.
«Вас посадят и сразу освободят»
– Помимо списка болезней, несовместимых с заключением на время предварительного следствия, у нас есть еще один, для тех, кто уже осужден.
– Этот список регулируется постановлением правительства № 54, и он более гуманный. В связи с этим людям в СИЗО иногда говорят: «Сейчас вас осудят и сразу освободят». И такое, правда, бывает. Правда, бывает и обратное.
В таких пациентах врачи просто не видят людей
Помню женщину с онкологией, с трубками в животе; для нее добились химиотерапии. Причем химиотерапию делали в больнице «Матросской тишины» и отдельно вывозили в гражданскую больницу на лучевую терапию; все это долго и мучительно согласовывалось.
А потом ее осудили и, прервав терапию, отправили по этапу. Ее протащили через несколько городов, ее состояние ухудшилось, на месте ее не хотели даже принимать. В итоге ее поместили в гражданскую больницу, где ее состояние немного улучшилось, оттуда перевели в колонию и сразу освободили.
Зачем было так делать, непонятно, но врачи просто боятся. Позвонить, согласовать, отложить отправку по этапу в том случае ничего не стоило. Скорее всего, в таких пациентах врачи просто не видят людей.
Единственная цель системы – угодить следствию
– А случаи неожиданной гуманности на вашей памяти были?
– Да. Тот доктор из «Матросской тишины», который сейчас сидит, Александр Кравченко, иногда не давал справки, что пациент может участвовать в следственных действиях, если пациент реально не мог.
Хотя чаще бывает наоборот. Например, в последние годы в судах стали особенно внимательны к состоянию подследственных из-за коронавируса.
Но все равно были случаи, когда с утра человеку с температурой давали жаропонижающее и отправляли в суд. А потом днем его возвращали из суда, потому что начиналась лихорадка.
То есть единственная цель системы – угодить следствию. И чем серьезнее дело, тем меньше шанс, что к человеку отнесутся гуманно.
– Освобождают ли у нас людей, которые обжаловали приговор? Раньше они не попадали ни в один список.
– Все решалось индивидуально. Но и этой ситуацией пользовалось следствие.
Например, бывали случаи: осуждено несколько человек, среди них один болен, после суда он выйдет на свободу по постановлению № 54. И его подельники, даже будучи уверенными, что выиграют, не подавали апелляцию.
Потому что, если подана апелляция, считается, что приговор в силу не вступил, и использовать 54-е постановление нельзя. Суд в этой ситуации допускал нарушения, зная, что дело не будет оспорено.
Потом в подобных случаях стали выпускать по постановлению № 3, но в целом проблема до сих пор не решена.
Автор: Дарья МЕНДЕЛЕЕВА Фото: Павел СМЕРТИН
Источник: ИИ "Милосердие"
Почитать ещё 👇
👉 Перед смертью не насидишься >>
👉 Правозащитников пустили в больницу «Бутырки»: смрад, плесень, сырость >>
Интересно? Тогда поддержи лайком, репостом или комментарием.
Также вы можете поддержать материально развитие нашего проекта >>
Перед смертью не насидишься
Тяжелобольным в СИЗО предлагают «оперативный» способ доказать право на освобождение
Минюст РФ предлагает «ускорить» процесс обжалования арестантами в СИЗО отказ в медкомиссии. Речь идет о тяжелобольных людях, которые сегодня могут обжаловать отказ во врачебной экспертизе только после вынесения приговора, в ожидании которого им приходится проводить в СИЗО месяцы и даже годы. Дожить до этой возможности получается не у всех, на что в апреле обратил внимание Конституционный суд. Минюст предлагает сделать процедуру обжалования немедленной. Однако правозащитники считают, что законопроект не решит проблему помещения в СИЗО неизлечимо больных людей.
 |
| Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ |
Сегодня тяжелобольные люди, претендующие на освобождение из СИЗО по болезни, обязаны получить согласие тюремных врачей на проведение медкомиссии у гражданских врачей в городской больнице. Те должны поставить точный диагноз, который позволит изменить меру пресечения на подписку или домашний арест. Но врачи СИЗО практически никогда не дают согласия на перевод арестанта к гражданским коллегам, что правозащитники связывают с «давлением следователей».
Обжаловать отказ в проведении медкомиссии можно только через суд и только после вынесения приговора по основному обвинению. Но ожидание завершения следствия и решения суда может занять месяцы и даже годы, которых у тяжелобольных арестантов почти никогда нет.
В апреле об этом предельно жестко высказался Конституционный суд (КС), назвав действующее законодательство «нарушающим право на жизнь». Тогда речь шла о жалобе Нины Мургиной из Калининграда, которая обвинялась в мошенничестве. Женщину арестовали еще в 2020 году, после чего она провела год в СИЗО, несмотря на тяжелое заболевание сердца. Весь этот год она пыталась добиться направления на медкомиссию, которая поставила бы ей точный диагноз. Этого так и не произошло; на суде женщине заявили, что оспорить отказ в направлении на медэкспертизу она сможет только с апелляцией по основному делу.
«Подобное положение дел создает необоснованные препятствия для безотлагательного использования права на судебную защиту»,— сказал “Ъ” председатель правления Ассоциации юристов России Владимир Груздев, комментируя проект Минюста. С поправками удалось ознакомиться “Ъ”.
Из документа следует, что поправки будут внесены в ст. 389.2 Уголовно-процессуального кодекса (УПК), которая регулирует право на медкомиссию для тяжелобольных арестантов СИЗО. Именно вторую и третью части этой статьи КС в апреле назвал «неконституционными».
Так, отказ в направлении на медкомиссию будет «подлежать апелляционному обжалованию» практически сразу после визита в тюремную больницу. Поэтому ждать окончания следствия не придется, человек сможет немедленно обращаться в суд и добиваться проведения освидетельствования. Но что делать в случае затягивания судебного рассмотрения такой апелляции, документ не объясняет.
Проект уже «согласован» с МВД, ФСБ, Минфином и ФСИН, а также «поддержан» СКР, Минздравом и Верховным судом, говорится в документе. Инициатива уже прошла правительственную комиссию по законодательной деятельности и осенью может быть внесена в Госдуму.
Напомним, что список из двух десятков болезней, при которых человек должен быть освобожден из СИЗО, был утвержден правительством РФ в 2004 году (постановление №54) и оставался неизменным 17 лет. Юристы, адвокаты и правозащитники многократно критиковали его за «неконкретность», указывая, к примеру, на многообразие форм туберкулеза или онкологических заболеваний, не включенных в перечень. В ноябре 2021 года Минюст «в целях гуманизации правосудия» расширил список, включив в него расстройство питания, нарушение обмена веществ, заболевания мочеполовой системы, систем кровообращения и пищеварения, болезнь Паркинсона, эпилепсию и любые новообразования, требующие хирургического вмешательства.
Однако наличие такого списка не освобождает людей от СИЗО на стадии избрания им меры пресечения. Это может привести к смерти заключенного в СИЗО еще до подачи заявления о медкомиссии, а не только на стадии обжалования отказа в ней после приговора.
Глава юридической службы фонда «Русь сидящая» (оказывает помощь заключенным и их семьям, обращался в КС в интересах Нины Мургиной, внесен в реестр иноагентов) Ольга Подоплелова считает, что поправки Минюста хотя и отражают позицию КС, но «не способны повлиять на ситуацию с помещением под стражу тяжелобольных и продлением им этой меры пресечения». Иллюстрируя эту проблему трагическим примером, госпожа Подоплелова напомнила о гибели ученого-физика Дмитрия Колкера. В июле 54-летний ученый скончался в московской больнице, через два дня после задержания в новосибирской клинике. Туда его госпитализировали с последней, четвертой, стадией рака. 30 июня ФСБ задержала господина Колкера на больничной койке по подозрению в госизмене, в тот же день суд вынес решение о заключении ученого под стражу. Его доставили в Москву, где он умер 2 июля.
Член президентского совета по правам человека (СПЧ) и ОНК Москвы Ева Меркачева приводит статистику: «В среднем, по моим подсчетам, на 50 заключенных в Москве, которые настаивают на медкомиссии, только одного человека врачи направляют на комиссию. Вероятно, боятся следствия. Вдумайтесь, в этом году только два человека в Москве добились освобождения по болезни. Хотя в СИЗО находятся более 11 тыс. человек, и сколько из них тяжело больны, неизвестно без соответствующей экспертизы».
Госпожа Меркачева называет законопроект Минюста «замечательным, своевременным и очень нужным», однако указывает, что многие арестанты, получившие отказ врачей и дожившие до приговора (то есть и до возможности подать апелляцию на отказ в медкомиссии) «просто не умеют составлять жалобы». «Они либо не знают о такой возможности, либо у них нет адвоката, который разъяснил бы им все инструменты защиты,— говорит она.— Думаю, следующий шаг тоже должны сделать юристы — составить шаблон жалобы, предусмотренной новыми поправками. Правозащитники смогли бы предоставлять такие образцы заключенным, разместить шаблоны в изоляторах. Чтобы в итоге проект закона коснулся не только самых продвинутых, но и вообще всех, кто нуждается в помощи».
Автор: Мария Старикова
Источник: Газета «Коммерсантъ» №152/П от 22.08.2022, стр. 5
Прочитать ещё 👇
👉 Как суды и ФСИН не отпускают на свободу тяжелобольных осужденных >>
👉 Правозащитников пустили в больницу «Бутырки»: смрад, плесень, сырость >>
👉 Александр Шестун: Фабрика смерти Торжка >>
Интересно? Тогда поддержи лайком, репостом или комментарием.
Также вы можете поддержать материально развитие нашего проекта >>
К вам пришли судебные приставы: как себя вести и осторожнее на дорогах и в соцсетях.
Вообще-то судебные приставы не очень любят ходить по домам должников. Дело это не престижное, малооплачиваемое, нудное… Но по закону они вправе явиться для составления описи имущества. Основанием является открытое и неоплаченное исполнительное производство. До принудительных мер взыскания действует период на добровольную оплату задолженности, которое составляет пять дней. Только по истечению срока вам в дверь может постучаться пристав. Он вправе описывать только то имущество, которое принадлежит должнику. Пять правил, которые помогут сделать визит менее болезненным и волнительным.
1. Наличие исполнительного документа еще не означает обязательного появления пристава. Обычно это происходит из-за отсутствия иных методов воздействия на должника. Например, он официально не трудоустроен, у него нет имущества. Поэтому не стоит паниковать.
2. Если встречи не избежать, то следует подготовить документы о принадлежности имущества. Например, бытовую технику приобретали не вы, а ваша мама. Доказательством может служить чек с фамилией покупателя. По закону, взыскание не может быть обращено на предметы домашней обстановки и обихода, вещи индивидуального пользования (одежда, обувь и прочее) за исключением драгоценностей и других предметов роскоши.
3. Опись должна происходить при участии понятых. На практике это требование часто нарушается. Акт о наложении ареста на имущество подписывается как приставом, так и понятыми.
4. Желательно фиксировать процесс на видео. Так пристав будет вести себя более любезно и грамотно. В случае допущения им нарушения у должника будет доказательство и возможность обращения к руководству УФССП или суд.
5. Отразите в описи свое несогласие при аресте того или иного имущества. Этот акт вам обязаны дать подписать в конце процедуры. В дальнейшем его можно оспорить и снять арест.
Ответы на актуальные вопросы. Если приставы-исполнители явились с участковым и понятыми - имеют ли они право войти в помещение, если дверь не открывают или никого нет дома? Взламывать дверь они не имеют права.
Каковы последствия не допуска пристава в дом? Может быть административный штраф по ст. 17.14 КоАП РФ от 1000 до 2500 рублей. На практике взимание штрафа случается редко.
Если все имущество переписано на родителей – какие действия приставов? В этом случае все имущество будет сохранено. Пристав может забрать телевизор в случае, если у должника их несколько. Либо это дорогой телевизор, что будет являться предметом роскоши.
Какие методы судебные приставы используют для поиска должников? Один из них – задействование ГИБДД, что позволяет на дорогах в транспортном потоке обнаруживать нужные автомобили. К примеру, в ходе подобного рейда удалось установить и арестовать авто нарушительницы правил дорожного движения, которая накопила 364 штрафа на общую сумму около 300 тысяч рублей.
Некоторых должников не останавливает угроза уголовной ответственности. Один мужчина не платил алименты на двоих детей. На него не подействовали ни административный арест с обязательными работами, ни лишение свободы с отбыванием в колонии-поселении. В третий раз суд приговорил его к условному наказанию, а приставы добились его официального трудоустройства через центр занятости. И только после этого должник начал выплачивать алименты.
Источник: АнтиФинРазведка
Прочитать ещё 👇
👉 Узнать о наличии задолженности, а также оплатить её можно на официальном сайте службы с помощью интернет-ресурса «Банк данных исполнительных производств», через приложение «ФССП» для мобильных устройств или с помощью сервиса «Госуслуги» в разделе ФССП.
Также вы можете поддержать материально развитие нашего проекта >>
воскресенье, 28 августа 2022 г.
НА СТАВРОПОЛЬЕ СОКРАТИЛОСЬ ЧИСЛО ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Мы продолжаем публикацию материалов рубрики «Общественная безопасность». В них расскажем о реализации государственной программы Ставропольского края «Профилактика правонарушений и обеспечение общественного порядка», утвержденной постановлением правительства Ставропольского края 29 декабря 2020 года. На реализацию мероприятий госпрограммы из бюджета Ставропольского края в 2022 году выделено более 25 миллионов рублей. Но не только в деньгах дело. Надо особо подчеркнуть, что правительство края уделяет вопросам профилактики правонарушений и обеспечению общественного порядка огромное внимание.
Подобные программы действуют на территории Ставрополья с 2012 года. А это значит, что накоплен опыт, сделаны наработки, есть конкретные результаты. Не зря же среди соисполнителей программы практически все министерства края, управления аппарата правительства СК, а среди участников – все силовые структуры и органы местного самоуправления муниципальных и городских округов Ставрополья. Только так, считают все, кто принимает участие в этой программе, общими усилиями, можно достичь цели: жить в покое и безопасности.
Правду говорят, что от тюрьмы и сумы не нужно зарекаться. Порой за решетку приводят и злой умысел, и простое стечение обстоятельств, и случайность, и рок. А дальше за осужденных, вернее, за их исправление берется система – служба исполнения наказаний. Конечно, есть в ее работе свои проблемы. На это обратил внимание в ходе ежегодной пресс-конференции 23 декабря 2021 года Президент Российской Федерации Владимир Путин. Он заявил: «Конечно, в местах лишения свободы находятся люди, совершившие или, что касается СИЗО, подозреваемые в совершении уголовных деяний, но это наши граждане, это люди, и относиться к ним нужно по-человечески. Будем вместе добиваться изменения этой ситуации к лучшему».
Общая картина
Кстати сказать, в прошлом году на Ставрополье было совершено 34008 преступлений. Это меньше, чем было годом ранее. Но вот данные, говорящие о многом. Из общего числа лиц, выявленных за совершение преступлений, более 76,5 процента не имели постоянного источника дохода. В 2021 году немногим менее 2500 преступлений было совершено женщинами. И доля «женских» преступлений от общего количества возросла на 1,3 процента и составила 16,4 процента. Меньше преступлений стали совершать несовершеннолетние (-5,6 процента). Но вместе с тем вызывает обеспокоенность, что каждый пятый несовершеннолетний (из числа совершивших преступления) ранее уже нарушал закон, 5,8 процента несовершеннолетних, совершивших преступления, были судимы ранее.
Зададимся вопросом, сколько из совершивших преступления попадают в исправительные колонии? В последние три года приговариваются к наказанию в виде лишения свободы около трети всех преступивших закон. Например, в 2021 году судами Ставропольского края осуждено 11580 человек, что на 753 человека больше, чем в 2020 году, и на 367 человек больше, чем в 2019 году.
В учреждениях УФСИН России по Ставропольскому краю – исправительных колониях (ИК), СИЗО, лечебно-исправительном учреждении (ЛИУ), колониях-поселениях при ИК, помещении, функционирующем в режиме следственного изолятора (ПФРСИ), исправительном центре (ИЦ) и транзитно-пересылочном пункте (ТПП) – при лимите 13658 содержалось 10260 человек (в 2020 году – 10645, в 2019 году – 11069, в 2018-м – 10902, 2017-м – 11965, в 2016-м – 12447). Очевидно, что в целом сохраняется позитивная динамика уменьшения количества лишенных свободы граждан, что соответствует также тенденции по Российской Федерации. (Данные взяты из доклада уполномоченного по правам человека в Ставропольском крае).
Так что каждый год в России из мест лишения свободы выходят тысячи наших сограждан. Почти каждый освободившийся нуждается в восстановлении семейных и коммуникативных связей, трудоустройстве, медицинской помощи, в жилье. Самый надежный путь не попасть повторно в тюрьму – стать полноправным членом общества. Если этого не удается самому бывшему заключенному, возвратить его в общество - наша общая задача.
Конкретный случай
…Подъезд затих, только то тут, то там возникал шепот «Жека вернулся!». Жека (здесь и далее имена изменены – В.Л.) несколько лет был несчастьем для всех соседей. Разрисованные двери, подожженный лифт, толпы дружков, поющих и пьющих по ночам и пугающих соседей. Пока милиция приедет, они уже все разбежались. Что в тот день праздновала компания, так никто и не узнал, во дворе остались бутылки и тело одного из компаньонов. А посадили за это Жеку. Отвезли в какую-то дальнюю область. Мать Дарья Степановна долго добивалась, чтобы перевели его в колонию в Ставропольском крае. Воспитывала сына одна, денег особых далеко ездить не было. И добилась. Парня перевели на Ставрополье.
Возможность отбывать наказание вблизи от дома, отметим особо, позволяет не только не терять связи с родными, более эффективно использовать рабочие места при трудоустройстве осужденных. В прошлом году только в аппарат Уполномоченного по правам человека в Ставропольском крае поступило 5 обращений, содержащих просьбу оказать содействие в разрешении вопроса об отбывании наказания вблизи от дома (в 2020-м – 6). Все они удовлетворены. А в Управлении ФСИН России по Ставропольскому краю в центральный аппарат Федеральной службы исполнения наказания Российской Федерации подготовлено и направлено 168 материалов на каждого из изъявивших письменное желание осужденных других регионов отбывать дальнейшее наказание ближе к дому. Пока расклад такой: в 2021 году в исправительные колонии Ставрополья для дальнейшего отбывания наказаний прибыло 66 осужденных жителей края. В то же время переведено из УИС Ставропольского края в учреждения других регионов 49 осужденных. Всего на конец 2021 года в исправительных учреждениях УФСИН России по Ставропольскому краю отбывали наказание 4126 осужденных, не являющихся жителями нашего региона, что составляет 40,2 процента от общего числа осужденных, содержащихся в ИК края. Специалисты считают, что процесс возвращения осужденных из числа местных жителей в исправительные учреждения края необходимо максимально интенсифицировать.
…И вот теперь Жека вернулся. Вежливо здоровался с соседями, ходил в магазины вместе с матерью, а потом целыми днями просиживал на лавочке во дворе. Соседки поосмелели и стали его расспрашивать: чего на работу не идешь? Жека лениво отругивался: не берут никуда. Его и вправду даже в нашу управляющую компанию не взяли. Но и Жека особо не спешил.
– Процесс адаптации к условиям нормального существования после отбывания наказания с лишением свободы, – убежден Вадим Котеняткин, начальник отдела по координации деятельности в сфере профилактики правонарушений управления по координации деятельности с сфере обеспечения общественной безопасности, законности и правопорядка в Ставропольском крае аппарата краевого правительства, – сложная задача, требующая активных волевых усилий прежде всего самих освободившихся. Человек должен в короткий срок восстановить или приобрести целый ряд навыков. Например, он должен работать и уметь тратить заработанные деньги, обеспечивать себя одеждой, питанием, жильем. К моменту освобождения из мест лишения свободы человек утрачивает социальные связи, семью, трудовой коллектив, возможно, жилую площадь, квалификацию.
В 2021 году, например, в учреждениях уголовно-исполнительной системы Ставропольского края численность осужденных, привлекаемых к труду, составила 2533 человека. Доля трудоустроенных осужденных от общего количества подлежащих привлечению к труду составила 39,7 процента. В целях увеличения численности осужденных, привлекаемых к труду в 2021 году, УФСИН России по Ставропольскому краю заключило много контрактов: с внутрисистемными заказчиками – на 218,8 миллиона рублей, с федеральными органами исполнительной власти – на 3,8 миллиона рублей, с органами государственной власти - на 32,1 миллиона рублей, с органами местного само-управления – на 52,9 миллиона рублей, с коммерческими организациями – на 291,6 миллиона рублей.
Надо сказать, что в последние годы ситуация в учреждениях уголовно-исполнительной системы стала меняться к лучшему. В рамках краевой государственной программы «Профилактика правонарушений и обеспечение общественного порядка» в каждой колонии края для социальной адаптации, правовой подготовки и мотивации к законопослушному поведению освободившихся созданы школы по подготовке осужденных к освобождению. Такие школы посещают осужденные, у которых срок отбывания наказания истекает в течение полугода. В рамках занятий организуют встречи с представителями центра занятости населения, краевого минтруда и соцзащиты населения, Пенсионного фонда, полиции и другими. Бывают здесь и врачи-наркологи, ведь многие преступления совершаются необдуманно под действием алкоголя и психотропных веществ, поэтому выходящему на свободу важно вооружиться знаниями об их негативном действии на личность. Занятия в школе имеют очень разнообразную тематику: от изучения прав и обязанностей освобождающихся, правил поведения в общественных местах до изучения состояния рынка труда, собственных профессиональных предпочтений и прочего.
К сожалению, почти каждый из нас и общество в целом, вместо того чтобы позаботиться о тех, кому сложно сориентироваться в непростой нынешней ситуации, зачастую относится к ним, как к ущербным, мы подвергаем их, быть может, еще более жестокому наказанию, демонстрируя уничижительное к ним отношение. Таким образом, считают специалисты, в определенной степени общество само способствует совершению повторных преступлений. Невозможность удовлетворить потребность в труде толкает ранее судимого на путь совершения повторных преступлений, жертвами которых может стать каждый из нас.
Верите ли вы, что тюрьма способна исправить человека? Распространено мнение, что люди, оказавшись там, уже никогда не смогут вернуться в общество. Конечно, влияние жизни в заключении не проходит даром. Но большинство из таких людей после выхода отсюда способны адаптироваться в обществе. Им просто нужно помочь. Так, при освобождении осужденным, нуждающимся в трудовом и бытовом устройстве, выдаются на руки социальные карты, по занесенным в них данным районные и городские центры занятости населения оказывают содействие в выборе подходящей работы. Сотрудники подразделений социальной защиты осужденных в 2021 году документировали страховыми свидетельствами государственного пенсионного страхования 3210 человек (в 2020 году – 3108); полисами обязательного медицинского страхования – 1266 человек (в 2020 году – 3275). Паспорта гражданина Российской Федерации получили 572 человека (в 2020 году – 907), рассказали в УФСИН.
Социология знает всё
Вот данные социологического опроса об отношении к лицам, освободившимся из мест лишения свободы: 48,4 процента респондентов воспринимают таких людей спокойно, 24,2 процента – настороженно, 27,8 процента – ярко выражают неприятие, как к потенциальным преступникам. Социальная опасность отбывших уголовное наказание реальна для около половины опрошенных. Возможность установления с ними родственных связей приемлема только для 8,2 процента участников опроса. Основная же масса населения пытается свести всякие контакты до минимума.
Лиц, освободившихся из мест лишения свободы, можно разделить на тех, кто совершил преступление первый раз, и на тех, кто уже уверенно идет этой дорогой, совершая повторные преступления. Среди обеих категорий есть те, кто хочет навсегда покончить со своим криминальным прошлым. Именно им все мы должны помочь.
Стереотипное мышление исключает вникание в тонкости: был в тюрьме – значит преступник, во всяком случае потенциальный. Предубежденность людей к освободившимся из зон создает у них, в том числе и у тех, кто совершил преступление под влиянием разовой слабости, по неосторожности или поддавшись влиянию уличных компаний, острое ощущение своей социальной исключенности и непринятия их обществом. А это, естественно, сближает их между собой, заставляет держаться друг друга и вызывает их обратную враждебную реакцию ко всем людям. Сами ранее судимые, оценивая отношение окружающих, бесспорно, не могут не замечать, что все-таки многие пробуют им помочь: в первую очередь родные (45,9 процента) и друзья (27,1 процента), гораздо реже – коллеги по работе и учебе (10 процентов), соседи (6,5 процента).
Пришли на помощь
А есть и совсем бескорыстные люди, которые не попали в категорию этого соцопроса. Несмотря на усилия сотрудников ряда профильных служб и ведомств, вопросы ресоциализации и трудоустройства бывших осужденных продолжают оставаться одними из самых труднорешаемых. Серьезно осложняет ситуацию наличие у осужденных разного рода зависимостей, которые прогрессируют на фоне утерянных социальных связей. Большую роль в оказании социально-психологической помощи осужденным, в том числе без изоляции от общества, играет тесное взаимодействие с общественными и благотворительными объединениями и организациями. Такое сотрудничество позволяет сделать процесс ресоциализации более организованным, эффективным. Одной из таких организаций является благотворительный фонд «Остров». Определяющий принцип его работы – оказание профессиональной помощи нуждающимся, независимо от этнического происхождения, финансового положения, а также тяжести проблемы. «Остров» закупил и ввел в эксплуатацию оборудование для небольшой пекарни – проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов. Несколько разновидностей хлеба, ароматная сдоба и хачапури – это то немногое, что уже научились готовить вчерашние осужденные, алкоголики и наркоманы. Цель проекта – показать оступившимся альтернативную реальность, научить их жить нормальной жизнью и получать удовлетворение от собственного труда.
Кому-то это может показаться странным, но не каждый человек чувствует себя комфортно «на воле». Для людей, большая часть жизни которых прошла за колючей проволокой, свобода – это стресс, выход из зоны личного комфорта, а также ряд порочных соблазнов, справиться с которыми порой не под силу, особенно в одиночку.
А представьте, что после освобождения некоторым горемыкам и идти-то некуда. Причины бывают разные: жилья не было, оно разрушилось за время отсидки и так далее и тому подобное. В прошлом году было освобождено 11 осужденных, не имевших постоянного места жительства и избравших местом пребывания Ставропольский край. 7 из них направлены для проживания в приют, расположенный в поселке Кумском, трое осужденных определены в государственное бюджетное стационарное учреждение социального обслуживания населения «Свистухинский центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства и занятий», один помещен в туберкулезный диспансер села Бурукшун Ипатовского района. А еще бывших зеков принимают в Ставропольском краевом геронтологическом центре – тоже бюджетном учреждении социального обслуживания населения, – лечат, реабилитируют, кормят.
…Вот и история с Жекой закончилась хорошо. Соседи покумекали и пошли в управляющую компанию. Уговорили руководителя – взял он Жеку на работу дворником и даже предложил в свободное время учиться у сантехников. Жеку как будто подменили. Он улыбался, таская мусорные баки и подметая двор. Стала улыбаться и Дарья Степановна. А мы поняли, что многое, несомненно, зависит и от самого человека, но и без помощи его оставлять не надо.
Что же необходимо знать каждому вернувшемуся из мест лишения свободы?
Памятка освободившемуся из мест лишения свободы
Пошаговые действия
С паспортом и справкой, которые выданы при освобождении в исправительной колонии, если там не получили пас-порт, в трехдневный срок по освобождении необходимо прибыть к участковому уполномоченному полиции по месту жительства. Если паспорт утерян, а в колонии вам его не восстановили, то по освобождении со справкой обращайтесь в орган регистрации по последнему месту регистрации. В течение двух месяцев (в соответствии с законодательством) вам выдадут новый паспорт.
Перечень документов на получение паспорта:
4 фотографии;
личное заявление;
копия свидетельства о рождении;
копия справки об освобождении;
документ, подтверждающий, что вы проживаете на данной территории (если это сельская местность, то это будет выписка из домовой книги; если городская местность, то выписка из домовой книги или копия лицевого счета).
Регистрация на жилой площади, где проживали до ареста, производится с согласия всех проживающих там совершеннолетних жильцов.
Если кто-то из жильцов не согласен вас зарегистрировать, вы можете разделить лицевой счет, и ваша квартира как бы становится коммунальной, вас прописывают не во всю квартиру, а на ту жилую площадь, то есть в комнату или в комнаты, где проживает родственник, который согласен вас зарегистрировать. Если согласия нет, вам необходимо обратиться в суд. Постановлением Конституционного суда от 23 июня 1995 года за осужденными сохраняется право на жилую площадь. То есть то обстоятельство, что вас с жилой площади выписали, что вы на этой жилой площади не зарегистрированы, не означает, что вы утратили право на нее. Это право за вами сохраняется. Вы обращаетесь в суд с заявлением: «Решением Конституционного суда после моего осуждения за мной сохранилось право на жилую площадь, прошу вас признать за мной право на жилую площадь и обязать паспортные органы зарегистрировать меня на такой-то жилой площади по такому-то адресу». В случае положительного решения суда вас обязаны зарегистрировать.
При отсутствии жилья вы можете обратиться в жилищные органы с заявлением о постановке на учет. Поскольку вы имеете полное право на проживание в населенном пункте, где проживали до ареста, но у вас нет жилой площади, вас обязаны поставить на учет как нуждающегося. Однако очередь на жилье идет крайне медленно. Поэтому это задача на перспективу.
Очень часто, когда освободившиеся из мест лишения свободы нуждаются в медицинской помощи и приходят в больницу, там от них требуют регистрацию по месту жительства, а ее нет. Как быть в этой ситуации? Дело в том, что оказание медицинской помощи (в поликлинике, в больнице, госпитализация, скорая помощь) не может зависеть от наличия или отсутствия регистрации у человека. Поэтому в случае отказа вам необходимо написать письменное заявление на имя главного врача поликлиники или больницы о том, что вы в соответствии с Конституцией имеете право на получение медицинской помощи, и вам обязаны ее оказать.
Вместе с тем необходимо знать, что бесплатная медицинская помощь может быть вам оказана только при наличии страхового медполиса. Для того чтобы его получить, вам предстоит обратиться в МФЦ или представительство страховой компании, заполнить стандартное заявление и представить пас-порт (или временное удостоверение личности), СНИЛС (страховой номер индивидуального лицевого счета). Когда заявление будет принято, то уполномоченное лицо либо сразу оформит вам полис либо выдаст временное свидетельство. Этот документ действует в течение 30 дней, за которые компания должна оформить полис ОМС.
Другое дело, когда вам необходимо получить дорогостоящие виды медицинской помощи. Они оказываются только тем людям, которые имеют регистрацию на территории данного субъекта Федерации и страховой медицинский полис. В том случае, если вы еще проходите процедуру регистрации и вам нужна такая медицинская помощь, вы должны представить документ о том, что регистрация находится в процессе решения, и тогда такая медицинская помощь вам будет оказана.
Самая главная проблема – трудоустройство. Идите в центр занятости населения. Там вы заполняете документы, и вам дают направление на работу. Если на тех предприятиях, куда вы пришли по направлениям, вас на работу не взяли, вас признают безработным с последующей выплатой пособия по безработице. Кроме того, вы имеете право бесплатно получить образование за счет государства. Например, вас могут направить на компьютерные курсы. У кого есть среднее образование, могут отправить на бухгалтерские курсы. То есть некоторые виды образования, требующие значительных расходов с вашей стороны, вы, имея статус безработного, можете получить бесплатно.
Не думайте, что, обратившись в центр занятости, вы сразу получите высоко-оплачиваемую работу. Чаще всего это невозможно. Необходимо настроиться на добросовестный труд, повышение своих профессиональных навыков, которые помогут впоследствии иметь хороший заработок. Главное на этапе – доказать всем окружающим, работодателю, что вы дорожите работой, готовы наравне с другими делать ее качественно, добросовестно, с соблюдением распорядка дня, установленного на производстве.
Отношения с правоохранительными органами. Необходимо быть крайне осторожным и тщательно обдумывать свои поступки. То, что прощается обыкновенному гражданину, чаще всего не прощается тому, кто освободился из мест лишения свободы. Чтобы начать новую, свободную жизнь, вы должны понять, что, пока не сложится ваша репутация, то есть у окружающих людей не будет о вас представления как о честном человеке, который не обманет, не украдет, к вам, к сожалению, не будет доверия.
Когда вы освободитесь, постарайтесь заполнить свое свободное время и не откладывать решение стоящих перед вами проблем. Постарайтесь максимально загрузить себя различными делами – семейным, личными, трудовыми, постарайтесь, чтобы у вас не было свободного времени. Переход от жизни, где все регламентировано, где вы живете по распорядку дня, где за вас думают и принимают решения другие, к жизни свободной, где вы предоставлены сами себе, этот переход очень опасен. После тюрьмы люди испытывают стрессовое состояние в течение длительного времени. Это состояние для самого человека крайне опасно.
Специалисты утверждают, что есть надежда, что если вышеизложенное будет воспринято, то прием в полноправные члены общества любого оступившегося реален. Цель – оступился один раз, второго быть не должно!
Автор: Валентина ЛЕЗВИНА
Источник: Газета «Ставропольская правда»
Интересно? Тогда поддержи лайком, репостом или комментарием.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)