.jpeg)
Мы живем в культуре нарушенных границ. Матери входят в комнаты сыновей пубертатного периода без стука: «Чего я там не видела?!»; хватают лифчики дочерей-подростков со стула: «Как тебе не стыдно, развесила, как девка уличная!».
Супруги предаются ночным утехам за дверью без защелки: «А вдруг ребенку что-то понадобится, а у нас закрыто?».
Пассажиры едут в автобусе без наушников, «угорая» над дебильным видеороликом на весь салон – «Сyкa, вы все будете слушать то же, что и я!».
Посетительницы бассейнов вешают свои мокрые купальники, впитавшие выделения их тел, аккурат перед лицом того, кто моется в душевой: «Имею право – это общее место!».
Клиенты возмущаются, что мастер сферы услуг может не отвечать по вечерам: «Должна быть доступна 24 часа, яжклиент!».
Выросшие дети живут на деньги родителей: «Могли бы и побольше давать!».
Родители влезают третьим участником в союзы взрослых детей: «А я говорила тебе, он тунеядец и бездарь!».
Отцы считают своим делом распоряжаться судьбой отпрысков: «Какой, в жопу, видеоблогер?! Вот получишь диплом нефтяника, потом делай что хочешь, еще спасибо мне скажешь!» (кстати, – не скажет).
Мамаши закрывают глаза на то, что их ребенок пинает переднее сиденье в самолете: «Не нравится, пусть себе личный самолет нанимает, а я своего ребенка травмировать запретами не буду!».
Участники тренингов выкрикивают с места едкие комментарии в адрес ведущего: «А что такого? Я просто дискутирую».
Комментаторы оскорбляют авторов постов: «Меня - в бан?! Что - правда глаза колет!? Завела блог – терпитеперь!».
Выросшие в «общежитской» культуре женщины легко встраиваются в статус любовницы, и не чувствуют, что промышляют на чужой территории: «Если она мужа не радует, то я имею право занять ее место».
В очереди на раздаче к тебе льнут, над твоим подносом с едой нависают рукавами и трясут волосами, тебя «одаривают» запахом тяжелых удушливых духов, которыми их обладатель поливает себя в немыслимых количествах.
В российских кафе принято включать музыку на такую громкость, что у тебя подпрыгивают на столе приборы, а о том, чтобы вести беседу, не может быть и речи.
Всё пронизано всеми. Откуда берется такая нетерпимость к личным границ других?
Все начинается с малого: с совместного сна мама-ребенок до школьного возраста: «Он у меня чувствительный, я его одного оставить не могу»; с деланья ребенком уроков на общем столе: «Мал еще иметь личное пространство»; с втягивания детей в супружеские передряги: «Эх, дочка-дочка, как же мне с твоим отцом тяжело»; с контроля над игрушками в детской: «Нет, пазлы должны тут лежать, я что, зря из Икеи коробку выписывала?»; с принудительного таскания на родственные сборища: «Ты почему тетю Фросю не поцеловал?! Что значит «противно», это твоя кровь родная!»; с «раскулачивания» - «Отдай сестре мяч, она же маленькая».
Все начинается с малого: с незаметного стирания границ между «Я» и «Другие», а продолжается уже в большем…
«Как смеет твоя одноклассница меня зверем называть?!
– Как ты узнала?
– Прочитала в твоей переписке!
– Но это же МОЯ переписка!
– Ну и что?!»
«Тебе нужно бывать без меня? Я же твоя жена, а не чужая баба. Ты что, меня не любишь?!»
«Как это, вы не знаете, почему ваш сын прогуливает биологию, вы же мать! Должна допросить и выведать!»
«Что значит «личные планы»?! - пока задача не выполнена, уходить домой с работы – предательство!».
«Ну и что, что полиция бьет людей, нечего было выходить на улицу и махать своим мнением!».
Наши люди живут с героями сериалов как с домочадцами, с радио-шоу, как с родными – у половины населения телевизоры и радио работают дома и в машинах беспрерывно.
Мы хронически делим пространство и время с кем-то еще, и плохо умеем быть отдельными.
Наши женщины слиты с детьми так, как будто те – их руки.
Наши мужчины срощены с долгом так, как будто он – их главная артерия.
Все про всех всё знают, все всех поучают, все во всё лезут с видом знатоков и с манерами саранчи.
Во всей этой перепутанности своей и чужой ответственности, во всем этом тотальном неуважении к личному пространству других, во все этой вытоптанности границ есть одна странность.
Наши граждане привычны регулировать вокруг всё и вся, кроме … себя.
У нас считается святым делом лезть в чужую душу и неприличным - открывать свои чувства; достойным - подтирать за другим какашки и постыдным - наводить красоту в своей жизни; нравственным - расхлебывать чужие ошибки, и низким – заботиться о себе; праведным – поучать в комментариях других, и унизительным – признавать свои промахи.
Мы живем в культуре «базара» и я тоже – дитя этой культуры.
Во мне гены предков, ютившихся в коммуналках; во мне прошита память о тонкой стенке барака в моем детстве и похабным пьянством за стеной; я, как и все мы, зомбирована полоумной пропагандой; я заражена страхом быть самой по себе, а не во всеобщем колхозе.
Но я выбираю вытравливать из себя стадность; я больно щипаю себя за нос, когда он суется в жизнь тех, кто меня об этом не просил; я по миллиметру выращиваю в себе тактичное молчание в ситуациях, где мне не нравится чей-то выбор; я учусь (мне трудно, но я учусь) оставлять людям право идти за их личными маяками.
Мы в культуре нарушенных границ. Но мы можем сделать так, чтобы не передать это «наследие» детям.
Все просто – уважайте их выборы, и личным примером показывайте, как защищаете свои.
И, может, страха быть отдельным в их поколении окажется меньше, а свободомыслия и деликатности – больше.
Автор: Галина Соколенко, Практикующий психолог, автор терапевтических курсов
Комментариев нет:
Отправить комментарий